— Продолжай.

— Это напоминало глубокое дыхание.

— Как у собаки?

— Нет, как будто кто-то дрожал от холода и произносил «брррр».

Хейзен сделал в блокноте короткую запись.

— Продолжай.

— Потом мне показалось, что перед окном бродит какая-то тень. Правда, я не могла разглядеть её, но это чувство не покидало меня до конца. Было слишком темно, и я включила свет. А потом услышала другой звук, напоминающий стон.

— Стон человека?

Кори задумалась.

— Трудно сказать.

— А потом?

— Потом закрыла окно и легла спать.

Хейзен опустил блокнот и вперился в Кори.

— А почему ты не позвонила мне или своему… шефу? — Он кивнул в сторону Пендергаста.

— Мне показалось, будто это шум ветра или что-то в этом роде. Кроме того, наш трейлер часто скрипит ночью, когда охлаждается после дневной жары.

Шериф спрятал блокнот и повернулся к Пендергасту.

— Ну и помощник у вас. — Затем посмотрел на Теда. — Ну ладно, вот такие здесь дела. Кто-то выбросил на улицу целую кучу потрохов. По-моему, это внутренности коровы, так как для собаки или овцы их слишком много. А в дорожной сумке полно кукурузных початков и листьев. Чёрт знает что! Тед, проверь все близлежащие скотоводческие фермы и узнай, не пропадали у них, часом, корова или любое другое крупное домашнее животное. — Шериф снова взглянул на дрожащую Кори, а потом на помощника. — Эта чертовщина всё больше напоминает какой-то странный ритуал, какой-то культ.

Тед заметил, что Пендергаст направился к тёмной куче посреди улицы. Он присел, потыкал пальцем, потом поднял голову.

— Шериф Хейзен, — проговорил Пендергаст, не вставая.

Хейзен в это время уже снова прижал к уху мобильный телефон.

— Что там у вас?

— Думаю, искать нужно не пропавшую корову, а исчезнувшего человека.

Все застыли в изумлении. Ошеломлённый шериф так и стоял с телефоном, прижатым к уху, и растерянным взглядом. В следующее мгновение он опомнился и спрятал телефон.

— С чего вы взяли, что это… — Хейзен так и не закончил фразу.

— Хотя бы с того, что коровы не едят бифштексы, и уж тем более не запивают их пивом.

Шериф подошёл поближе, посветил фонарём на кучу внутренностей и судорожно сглотнул.

— Но зачем же убийце… — Он посмотрел на всех растерянными глазами. Его крупное лицо побледнело и в предрассветных сумерках напоминало полотно. — Не понимаю, зачем убивать человека, а потом оставлять здесь его внутренности?

Пендергаст поднялся, тщательно вытер руки белым шёлковым платком.

— Возможно, он сделал это, чтобы облегчить ношу.

Только в одиннадцать часов Тед Франклин наконец-то вернулся в полицейский участок. Пот с него лил ручьём, а голубая форма промокла до самого ремня. Казалось, даже висевшие на ремне наручники намокли от пота. Тед с удивлением обнаружил, что вернулся сюда последним. Все остальные уже давно осмотрели свои квадраты и сидели в кабинете шерифа, прохлаждаясь под кондиционером. Сейчас полицейский участок больше напоминал командный пункт, чем офис шерифа. Вся комната была заполнена полицейскими из столицы штата; они держались довольно вольготно, болтали по мобильным телефонам, переговаривались по радио. А перед входом собралась огромная толпа репортёров: они изнывали от жары, пили в огромных количествах прохладительные напитки и ждали от полиции хоть каких-нибудь новостей по поводу нового убийства. Что же касается местных жителей, то все сидели по домам и боялись выйти на улицу. Даже бар «Колесо фургона» был закрыт, а его окна прикрыты ставнями. Поговаривали, будто рабочих птицефабрики отпустили по домам, чтобы они не болтались по улице поздно вечером. Ещё подъезжая к полицейскому участку, Тед подумал, что городок выглядит так, будто превратился в призрак — в нём не осталось живых людей, кроме видавших виды журналистов.

— Ну как, удачно? — спросил его шериф без всякой надежды.

— Нет.

— Проклятие! — Шериф грохнул кулаком по столу. — У тебя был последний квадрат и, стало быть, последняя надежда. — Он сокрушённо покачал головой. — Триста двадцать пять человек прочёсывали кукурузное поле, и всё без толку. Проверили даже Дипер и окрестные посёлки, но никто не пропадал.

— А вы уверены, что это человеческие… останки? — на всякий случай спросил Тед.

Хейзен мрачно посмотрел на него покрасневшими от бессонной ночи глазами, под которыми чётко обозначились чёрные круги. Тед ещё никогда не видел шефа таким подавленным. На его скулах двигались желваки, а на крепко сжатых кулаках вздулись жилы.

— Я тоже подумывал об этом в самом начале, но есть вещи, с которыми нельзя не согласиться. Останки уже отправлены в Гарден-Сити, и доктор Макхайд подтвердил, что они принадлежат человеку, а не животному. Это пока всё, что можно сказать на этот счёт. Да и о многом ли свидетельствуют содержимое кишок и внутренних органов?

При этих словах Тед вспомнил ту кучу окровавленного месива, которую увидел на рассвете, и ему стало дурно. Торчавшие оттуда куски бифштекса и дурманящий запах пива преследовали Теда, и ему казалось, что он не забудет этого никогда. Зря он смотрел на всё это.

— Может, это кто-то посторонний, проезжавший мимо Медсин-Крика в тот вечер? — неуверенно спросил он. — Вряд ли кто из местных стал бы бродить в это время по окраине города.

— Об этом я тоже думал, но где, спрашивается, автомобиль?

— Спрятан где-нибудь в кустах.

— Тед, мы обошли все поля, все окрестности, даже самолёт кружил здесь целый день.

— А на кукурузном поле нет вытоптанных кругов?

— Ничего, ни кругов, ни трупов, ни машины, ничего, за что можно было бы уцепиться. Мы даже следов ног не обнаружили на этот раз. — Шериф Хейзен устало смахнул пот со лба и откинулся на спинку стула. В полицейском участке стоял невообразимый гул — голоса людей, телефонные звонки, треск радиостанций, а тут ещё эти обнаглевшие репортёры толпились возле участка и всё норовили сфотографировать хоть кого-нибудь из полицейских сквозь стеклянную дверь.

— А что, если это какой-нибудь мелкооптовый продавец? — безнадёжно предположил Тед.

Хейзен дёрнул головой в сторону внутреннего помещения, где толпились полицейские из штата.

— Эти парни уже обзвонили все окрестные мотели и гостиницы.

— А что с этой сумкой с початками кукурузы? — донимал его Тед.

— Мы сейчас работаем над этим. Господи, да мы даже не знаем, кому она принадлежит — убийце или его жертве. И зачем нормальному человеку бродить по тёмным ночным улицам с мешком кукурузы? Причём каждый початок аккуратно пронумерован, обозначен каким-то странным кодом и снабжён биркой.