видели в ней то, что хотели видеть, не задумываясь, кто она на самом деле. Может это и к лучшему.

– А теперь несите мои подарки для фэн-луни! – громко объявил принц. Двери распахнулись, и слуги стали вносить в зал сундуки, много сундуков. Их открывали один за другим, позволяя Лали увидеть содержимое: золотая парча, чаши в виде лотоса, платья из тонкого шелка разных оттенков красного, узорные покрывала, коробочки с маслами и эссенциями, курильница для ароматов, чайник из яшмы, отвращающий яд, и много другого, чьи названия Лали забывала сразу же, как их произносили.

Самсон поднял из небольшого ларца гребень с чудесной птицей, запечатленной в полете, и передал его Лали, снова шепнув:

– Как только будете готовы ответить «да», пришлите мне его обратно. Это будет наш тайный знак.

– Но как это все поместится в моих покоях? – удивилась Лали.

– Вам отведены не одни покои, а все восточное крыло Дворца. Наслаждайтесь.

В темных глазах проскользнул огонек. Неужели принц с ней заигрывал?

Последующие дни прошли среди свитков и наставлений: куда можно ходить, а куда нельзя, с кем дозволено говорить, а с кем не стоит. Ей перечислили имена всех здешних «птиц», но Лали не запомнила ни одного, только знала, что где-то здесь живет и Кинова. Выспросив, где ее покои, Лали несколько раз приходила навестить девушку – та шла на поправку, а их беседы становились единственным утешением. Ни с Ксиу, ни с Адорой новая фэн-луни совершенно не желала проводить время, зная, что те начнут докучать ей своими мудрыми советами. Встретив холодный прием Лали, Ксиу решила оставить ее в покое, и с тех пор они встречались лишь мельком. А Дженни не показывалась и сама или просто делала вид, что Лали здесь не существует. Поначалу это даже выбило Лали из колеи, все-таки она до сих пор считала Дженни старшей сестрой.

Две ее сестры, с которыми она выросла, были здесь, но они словно стали чужими людьми.

Они и были чужими людьми, вновь напомнила себе Лали. Теперь нет Виктора, дом далеко, и их практически ничего не связывает. Но сердце вздрагивало каждый раз, когда она вспоминала маму, оставшуюся в Ремесисе, и надеялась, что с ней все в порядке.

Дворец будто замер в ожидании – ее ответа. Лали знала, почему еще колеблется. И дело было не только в Роши, с которым она намеренно избегала встреч.

По обычаям фениксов невеста переезжала к будущему супругу до свадьбы, и они должны были провести целый месяц вместе, чтобы выяснить, подходят ли друг другу. Конечно, никого на самом деле не интересовало, насколько ей симпатичен Самсон и нравится ли ему она. Традиции не стоило нарушать.

Но пока Лали раздумывала, по сути, и так зная, что в конце концов ответит принцу, птицы Укротителя не лишали ее своего внимания: она то находила иглу в туфле, то ей что-то подмешивали в чай. Один раз у Лали невыносимо болел живот, и с тех пор она тщательнее выбирала еду и напитки, зная теперь, что здесь живут и чани – ядовитые птицы, которые могут испортить тебе не только один вечер, но и отправить прямиком в Запределье.

Лали не считала, сколько прошло дней, но как-то раз у нее на душе будто что-то шевельнулось. Она распахнула глаза – начинался новый день, и Лали не могла вспомнить, что ей снилось. Встав с постели, она босиком подошла к окну и посмотрела на двор, окутанный синеватой дымкой. Все за пределом дворца казалось ей таким блеклым в сравнении с Ремесисом.

Возглас заставил Лали обернуться: у нее на постели сидел Кейто, но вовсе не тот самодовольный демон, которого она привыкла видеть. Из ужасной раны на его спине сочилась кровь, падая на жемчужные простыни.

– Подойди, – прохрипел он.

Лали немедля выполнила его просьбу – или приказ? – и села рядом. Кейто обхватил ее руку, поднося к своей холодной щеке. И снова это чувство, что все внутри переворачивается. Их связь. Будто ее тепло передавалось ему.

– Что… что случилось?

– Они взяли в плен Ниса… но он в безопасности… с ним все хорошо…

– Кто они?

– Мои враги.

– Не повезло тебе с врагами, – выдохнула Лали, стараясь совладать с собой.

Сейчас нужно было помочь Кейто, остальное они успеют обсудить потом.

Хорошо, что дверь в ее внутреннюю спальню запиралась изнутри: в других комнатах восточного крыла сновали слуги и охрана. Лали отложила ключ на низкий прикроватный столик и еще раз взглянула на рану, стараясь не вздрогнуть. Выбросила из вазы фрукты и набрала воды, отлучившись ненадолго в ванную комнату. Прихватила полотенца и все, что могло бы ей пригодиться. Вернувшись к Кейто, который привалился набок, она оценивающе глянула на свои испорченные простыни – для повязки пока подойдет. Лали нарвала одинаковых полосок и принялась за рану.

– Будет больно, но оставлять это так нельзя, – тихо сказала она демону.

– Знаю, но рана магическая, моя стига…

– Хм… помолчи лучше.

Лали не умела исцелять раны ни обычные, ни уж тем более магические. Однако Кейто будто стало чуточку лучше: его кожа уже не была такой холодной, да и сам он хотя бы еще мог говорить.

– Как случилось, что такого несокрушимого демона все же ранили, – пробормотала она, скорее, чтобы отвлечь Кейто, а сама прикоснулась влажной тканью к спине, смывая кровь. Края раны почернели, и на них плясали язычки фиолетового пламени. – К тому же ты подставил им спину.

– У всего есть свое начало и конец, моя госпожа. И даже демоны не столь несокрушимы, как тебе кажется. Ты ведь получила мой подарок?

О чем это он? Кейто обещал помочь ей в турнире, но так и не явился, если не считать ее похотливых фантазий, которые она старалась запрятать поглубже, зная, что все это лишь плод ее воображения.

Когда Самсон вручил ей меч, Лали не могла перестать думать о теневой стиге. «Вот значит, что ты мне оставил!» – подумала она тогда, ведь мечи были так похожи.

– Вижу, раз ты здесь и прошла турнир, значит, моя тень все же сослужила хорошую службу.

Рука Лали замерла над его кожей.

– Твоя тень?

– Я отдал тебе свою тень, так что моя спина, увы, осталась неприкрытой.

Значит, вот откуда взялся тот помощник! А Лали думала, что это ее собственная тень, что она смогла каким-то образом вызвать свою силу.

– То есть я еще и виновата во всем?

– Продолжай, пожалуйста, – Кейто нащупал ее руку и приложил к спине.

И вновь по телу пробежала волна.