Бабкин Федор Яковлевич

Очень дряхлый старик 72 лет, живёт в Красном Боре. Очень религиозно настроен и не захотел мне ничего рассказать, кроме двух случаев из своей жизни.

274

Надсада

Был я в Новогородчины в бурлаках, ходил ночевать в деревню, с роботы вёрсты три. Идут, меня надворье понудило, я и осталса; догнал, товарищи пробуют силу свою у овина, хто сколько можот поднять. Говорят мне: «Фёдор, можь-ле эту лесину на плечо поднять?» Я лесину схватил, на плечо поднял и пошел по подлесины. Товарищи кричат: «Неси, неси». А я говорю: «Подьте вы к матери, чего нести-то?» Взял да и бросил. Дерево бросил, в фатеру прибежали, соломы нанесли, в фатеру повалилися. Поутру стал, как связаной, сам собой владеть не могу. В тот день на работу не вышол. Да потом повалилса, да месяц в казармы валялса.

275

Пометило

Шел по лесу, увидел медвежью берлогу, наклонилса над ней, а там глаза зеленеют, я и испугалса. Пошел я по лесу, ботало слышно, а место сузёмок, скотине некак быть. Пошел дальше и вижу: самоед оленя ведёт, и на олени ботало, я от них прочь с испугу. После этого долго хворал с испугу.

Базакова Ульяна Ивановна

Старуха 50 лет, сирота круглая, живет в «водихах» в одном большом семействе, в посаде Уне. С большим трудом согласилась рассказывать мне сказки, все отговариваясь, что ничего не знает и не помнит, а сама просто «стыдилась», как созналась впоследствии. «Прежде столь сказок знала, что сметы нет, а теперь стала хворать, и не-кака на ум не идёт». Рассказала Ульяна Ивановна мне только те сказки, которые «из уст не вымётывала, всё робятам сказывала». Живя в водихах, чувствует себя очень приниженно и, когда я все время называл ее по имени и отчеству, она мне говорила: «Не величай ты меня, Христа ради, какая я тебе Ульяна Ивановна!»

276

Лиса и волк

Жил волцёк с лисицькой. У волцька была избушка хворостена, а у лисицьки ледена. Лето пришло, а у ей избушка и ростаела. Лисицька пошла к волцьку на подворье проситця. «Волцёк, пусти меня на подворьицо?» — «Нет, лиса, я тебя не пушшу, сам повалюсь да и хвост ростену». И другой раз пришла на друго утро, и на третье пришла. «Хошь на приступоцьку пусти». Волк смиловалса, ей и пустил. Спала на приступоцьке и на пецьку зашла, на пеци и розговаривала. Волк спрашиват: «Лисиця, у тебя што есь?» — «У меня, волк, нецего нет». — «А у меня ведро масла есть на подволоке». Лисиця в трубу ногами и заколотила. Волк спрашиват: «Лисиця, хто это колотится?» — «А это поповы снохи меня бабить зовут». — «Поди, лисиця, обабь». Лисиця пошла на подволоку. Пришла, волцёк и спрашиват: «Кого Бог дал?» — «Зацинышка, зацинышка». На друго утро лисица опять и заколотилась в трубу ногами. Волк спрашиват: «Лисиця, хто это колотится?» — «А это поповы снохи меня бабицьця зовут». — «Поди, лисиця, обабь». Лисиця пошла на подволоку. Пришла, волцёк и спрашиват: «Кого Бог дал?» — «Серёдоцьку, серёдоцьку». А в третий: «Последышка, последышка». На четверто утро волк стаёт и говорит: «Лисиця, разве нам сегодни блинов напекци? У меня ведро масла есть, поди-ко сходи на подволоку». Лисиця пошла на подволоку и ише дале упехала ведёрко. «Не могла натти». Волк пошел сам, ходил, ходил и нашел порозно ведро. «Лисиця, наверно, ты масло съела». Лисиця отпираицца: «Нет, я не съела». Затопили пець, поставили жопы к пеци: у кого масло побежит, тот и съел. Волк повалилса к пеци, пригрелся да и заспал. А у лисицы масло бежит, она взяла да свою-то крынку под его жопу пехнула. И забудила волка: «Волк, волк, погляди-ко, колько у тебя масла набежало, ты масло и съел». Волк и говорит: «Верно, лисиця, я сам и съел». Лисиця говорит: «Волк, прости меня грешную, я съела, ты хоть мою-то вину на себя принял. Я тебя за то хоть навагами свежими накормлю». — «А где ты возьмёшь?» — «Я наужу». Побежала по дороги, попал мужик, идёт с навагами. Лиса на воз забралась да по наважке с возу и роет. С возу соскочила, наваги собрала и к волку принесла. И наварили ухи, наелися. Волк и говорит: «Мне бы сходить поудить. Как ты удила?» — «А я в пролубь хвост спущу, наважка да две, наважка да две». Волк сам пошел удить, в пролубь хвост спустил. Мороз был, у его хвост и примёрз. Он и заревел. Поповы неньки пришли за водой его и поцяли бить. Волк рвался, рвался и хвост оторвал; на лисичку россердилса и выгонил с подворья.

227

Петушок задавился

Петушок были с курушкой, ходили на попово поле, клевали зёрнышка. Петушок зёрнышком и подавилса. Курушка и побежала к реки просить воды, петушка напоить: «Река, река, дай воды, вода нести петушку, петушок задавилса бобовым зёрнышком». А река говорит: «Ступай поди к липы, попроси листу, тогда дам воды». Курушка пришла к липы и говорит: «Липа, липа, дай листу, нести к реке, река даст воды, воды нести к петушку, петушок подавилса бобовым зёрнышком». Липа говорит: «Сходи к девушки, попроси нитоцьки, нитоцька нести к липы». Девушка говорит: «Сходи к коровушке, попроси молоцька». Курушка побежала к коровушке и говорит: «Коровушка, коровушка, дай молоцька, нести к девушке, она даст нитоцьку нести к липе, липа даст листу нести к реке, а река даст воды нести к петушку, петушок подавилса бобовым зёрнышком». Коровушка говорит: «Сходи к сенокосцям, принеси сена, тогда дам молоцка». Курушка побежала к сенокосцям и говорит: «Дайте сена, петушок подавился бобовым зёрнышком». — «Сходи к кузнецам, пусь скуют косу». Курушка побежала к кузнецам, они послали ее к угольникам. Угольники дали уголь, она пошла обратно, к сенокосцам, к коровушке, к девушке, к липе, к реке. Когда курушка с водой пришла к петушку, петушок уж задавилса.

278

Курушка

Жил старик со старухой, ходили в лес, дровця рубили, высекли суцёк, как поварёноцьку, пришли, а старуха и говорит: «Старик, што нам из поварёнки делать? Лучше посадим мы в садоцик, не будет ли курушка». И посадили. В утрях старик вставаёт и говорит: «Старуха, надь опять в лес итти». — «Ой, старик, у меня не