– Оставьте их, – коротко приказал Кевлар. – Мы сами разберемся.

Несколько секунд гладиатор и охранник мерились взглядами. После чего страж порядка, осознавая явное силовое и техническое преимущество тренированного и опытного бойца арены, плюнул и, круто развернувшись, пошел обратно к лестнице.

– Если он чего-нибудь тут сопрет – отвечать будете вы! – на ходу бросил он.

– Всенепременно! – сквозь зубы пообещал Кевлар и повернулся к Квазимодо, чтобы выяснить наконец, что тут вообще происходит.

А тот уже опустился на колено перед всхлипывающим малышом, успокаивающе взял за плечи и теперь о чем-то тихо говорил с ним на его языке.

Лица Шаолиня и Кевлара удивленно вытянулись: они и не подозревали о лингвистических талантах своего подопечного!

– Ох, ни струя себе… – ошеломленно протянул выпавший на миг из уже привычного состояния суровой замкнутости кореец, к слову – сам владевший несколькими языками.

Внезапно Костя очень эмоционально чертыхнулся и одним гибким движением вскочил на ноги. Лицо его перекосилось в гримасе боли, гнева и отчаяния.

– Крыс! – воскликнул он. – Мазюков приказал посадить его на цепь и запереть! Он хочет продать Марка в Полис на опыты! Крыс сейчас на Кольцевой, но его скоро увезут! Бахти все видел и слышал и решил предупредить меня!

– Блин!.. – вырвалось у Кевлара.

– Он же не вернется оттуда!.. – по телу подростка, уже готового сорваться с места и кинуться на помощь другу, прошла крупная дрожь, и он нервно стиснул кулаки. – Его же там замучают, и мы больше никогда… – серые, потемневшие до графитовой черноты глазищи черкизонца умоляюще уставились на Шаолиня. – Валера… пожалуйста…

– Беги! – принял мгновенное решение боец. – Может, еще успеешь…

Костю как ветром сдуло. Только прощелкали по бетонному полу его драные кеды.

– А ты куда? – остановил Кевлар дернувшегося было следом за подростком Бахти. – Посиди тут, передохни. Вон, вымотался-то как, пока бежал и с этим… дуболомом воевал! А потом мы тебя сами отведем на станцию, чтоб никто не прицепился.

Маленький котляр отчаянно замотал кудлатой нечесаной головенкой. Весь его вид говорил, что здесь он не останется ни за какие коврижки.

Шаолинь посмотрел на него. На товарища.

– Неспокойно мне что-то… – проговорил он. Взгляд его теперь был устремлен в сторону переходов.

Кевлар понял его без слов. Молча подхватил на руки пискнувшего от неожиданности Бахти и кивнул в сторону выхода:

– Давай, Валерыч, в темпе! Мы следом!

Курская кольцевая

Все повторялось, словно дурной сон. Опять его хватают, бьют, куда-то тащат, запирают… Холодная тяжесть железа – на этот раз не только на запястьях, но и на шее, на щиколотках… последнее чувствуется даже сквозь берцы. Железо тянет к земле, железо не дает нормально двигаться, оно грызет, кусает, душит… Его держали сразу двое, пока кто-то третий – Крыс даже не запомнил, кто – заковывал отчаянно и яростно брыкающегося пленника в кандалы и ошейник с хитрой системой цепей. Словно кровожадного и очень опасного зверя, который – дай ему волю – вырвется и тут же перегрызет всех нафиг!

«Сволочи, что ж вы творите?! Я же человек! Человек!!!»

Очередной бетонный мешок, в который его зашвырнули после этого, на сей раз был скупо освещен тусклой, поминутно моргающей лампочкой. Но облегчения это не принесло.

Подопытный образец! Марк слишком хорошо знал, что это такое! Алхимик иногда испытывал новые зелья на пойманных в туннелях крысах. И эти испытания подчас заканчивались гибелью подопытной зверюшки. Алхимик тогда разводил руками, говорил: «Не повезло…» и начинал все сначала.

Что будут испытывать на нем, «грязном муте», там, в Полисе? Какие-то лекарства? Яды? Неважно. Живым он оттуда уж точно не вернется – это О’Хмара понимал совершенно отчетливо. Судьба словно взяла обыкновение с каким-то особо изощренным черным юмором издеваться над ним: сперва он был бойцовым Крысом-смертником. А вот теперь ему предстояло стать подопытным Крысом.

Неожиданный каламбур даже рассмешил. Скавен разразился хриплым нервным смехом, но тут же заткнулся. Хорош только смех победителя. А он… а его в очередной раз ожидает смерть. И на этот раз, кажется, выкрутиться и проскочить не удастся.

И еще одно не давало покоя, червем грызло изнутри. Его так быстро и внезапно увели из Атриума, что этого почти никто не заметил. А это значит, что команда Гая и Костя ни сном ни духом не ведают об этом и даже не подозревают, что их товарища вот-вот навсегда увезут от них и в очередной раз отправят на смерть. И ему даже не позволят проститься с ними, увидеться… в последний раз… В последний, драть его…

Дикое, запредельное отчаяние подбросило Марка на месте и с размаху швырнуло на обитую железом дверь темницы. Гулким лязгающим эхом под низким потолком отозвался яростный, изо всей силы, удар железом о железо – наручными кандалами по дверной обшивке.

– Откройте!!! Откройте, твари!!! Дайте хоть с другом попрощаться!..

Но дверь осталась равнодушна к его попыткам достучаться до тех, кто стоял с другой стороны. И, осознав это, узник вскоре перестал биться о неприступную преграду. Обмяк и, бессильно цепляясь за гладкую поверхность, сполз на пол и там скорчился, содрогаясь всем телом.

«Костя, друг… Прощай».

…Когда его наконец вытащили из темницы и, набросив на плечи какую-то хламиду (наверное, чтобы скрыть от любопытных глаз кандалы и цепи), повели к одному из путей, Крыс был спокоен и почти безразличен к происходящему. Вид у него был такой, словно мучителям наконец удалось усмирить и сломать его. Он безропотно позволил усадить себя на дрезину и закрепить одну из цепей на раме сиденья. Из разговоров Мазюкова с охранниками стало понятно, что эти меры предосторожности принимались не столько из-за гипотетической опасности мутанта, сколько для того, чтоб он, не дай бог, не сбежал и не лишил своего хозяина солидного навара.

Но все безразличие и покорность в один миг слетели со скавена, когда под своды станции, разом перекрыв стоящий на ней неумолчный шум, внезапно взвился громкий и отчаянный, на грани срыва только недавно пережившего ломку голоса, крик:

– КРЫ-Ы-Ы-ЫС!!!..

* * *

…Костя вылетел на платформу и, бесцеремонно расталкивая зазевавшихся прохожих, кинулся к путевой канаве так называемого внутреннего кольца.

…Если Марка повезут в Полис, то только безопасным путем – в обход, через Киевскую. Потому что напрямик – не вариант: там, на пути – Площадь Революции, станция «красных», с которыми у Ганзы до сих пор терки… Господи, только бы успеть… Только бы его не увезли раньше времени…

…Обогнуть какой-то прилавок, перемахнуть через составленные штабелем пустые ящики… Да расступитесь же, черт бы вас всех побрал!!! Дайте дорогу!!!..

К нужной путевой канаве Квазимодо выскочил, когда дрезина со знакомой фигурой на борту уже въезжала в темную пасть туннеля, ведущего к Таганской.