Опыт, приобретённый мною за двадцать лет непрерывного руководства государственными делами, заставляет меня отметить, что, хотя было бы желательно, чтобы постоянные судебные учреждения, специально созданные для отправления правосудия в отношении каждого, а также для предупреждения и исправления всех нарушений в королевстве, так хорошо справлялись со своими обязанностями, что не возникало бы нужды прибегать к созданию чрезвычайных комиссий[493] в целях обеспечения этого, всё же ожидать теперь исполнения сего желания очень трудно. И я даже рискну предположить, что для поддержания в великом французском государстве надлежащего порядка и дисциплины, без коих оно не сможет процветать, нет ничего лучше, чем во избежание препон, чинимых парламентами, которые во всяком деле создают трудности, время от времени направлять в провинции судебные палаты, состоящие из хорошо подобранных государственных советников и докладчиков[494], с тем чтобы это ведомство могло принимать жалобы на любое лицо без исключения, какого бы звания лицо ни было, и в то же время их разбирать.

Прекрасно понимаю, что верховные королевские суды крайне отрицательно отнесутся к подобным учреждениям, но им следует признать, что монарх не обязан сносить их нерадение и что благоразумие требует от него исправлять их недостатки. Не побоюсь заявить, что в этом случае лучше заручиться уважением судов, выполняя свои обязанности, нежели сохранить их благоволение, упуская из виду то, что идёт ко всеобщей пользе.

Но, поскольку невозможно направить подобные органы одновременно во все провинции (и достаточно будет одной такой комиссии с постоянным или меняющимся составом членов, для того чтобы она за шесть лет могла объехать всю Францию), полагаю, будет весьма полезно почаще направлять в провинции избранных государственных советников или докладчиков, которые бы не только надзирали за правосудием в главных городах, что может послужить скорее росту их тщеславия, нежели общественному благу, но и ездили бы по всей территории провинции; собирали сведения о нравах чиновников от правосудия и финансов; следили, по указам ли собираются подати и не чинят ли сборщики налогов в этом какой-либо несправедливости, притесняя народ поборами; выясняли, каким образом должностные лица выполняют свои обязанности; наблюдали, как ведёт себя дворянство, и пресекали различные нарушения, в особенности нападки, учиняемые сильными и богатыми против слабых и убогих подданных Короля[495].

Рассказав о том, что должно быть сделано, причём без особого труда, чтобы добиться от судейских чиновников надлежащего отношения к обычным людям, с моей стороны было бы преступным упущением не предложить средств, призванных помешать столь мощной корпорации, которую эти чиновники составляют, причинять вред самому государству.

По-видимому, можно немало порассуждать на этот счёт, но для меня будет достаточно нескольких слов, если я выдвину мысль о том, что главное здесь – не позволять судейским чиновникам вмешиваться ни в какие дела, за исключением отправления правосудия в отношении подданных Короля, ибо в том состоит их единственная задача.

Наиболее мудрые из Ваших предшественников обращали на это особое внимание и оттого пребывали в благополучии; Ваше Величество следовали их примеру, насколько я мог наблюдать, пока имел честь служить под Вашим началом. И действительно, сие так важно, что если этим могущественным учреждениям дать волю, то потом уже нельзя будет удержать их в рамках долга.

Было бы невозможно предотвратить крах королевской власти[496], если бы мы шли на поводу у тех, чьё невежество по части практического руководства государством сравнимо с их высоким мнением о себе как о знатоках теории государственного управления, тогда как они не способны ни на глубокие мысли по поводу политики государств, ни на суждения о происходящих в обществе процессах, каковые недоступны их пониманию.