– Милости просим, гы!

В гараже под потолком хоть и тускло, но светила лампочка в стеклянном колпаке. И в этом свете Кирилл сразу заметил девушку, сидевшую на лежаке, грубо сколоченном из старых неструганных досок. Это была Агата. Она смотрела на него широко распахнутыми от удивления глазами.

– Ты как здесь оказался?

– Оказался, – угрюмо буркнул Кирилл, осматриваясь.

Помещение метра четыре в длину и три в ширину. Голые неоштукатуренные стены, бетонная стяжка на полу, из мебели только лежак без ножек. Абсолютно никакого хлама – ни деревяшек, ни железок, которые можно было бы использовать в качестве оружия.

– Я тоже оказалась, – угнетенно вздохнула девушка.

– Знаю. Мать твоя звонила, сказала, что похитили тебя. Отец всех на ноги поднял. В город поехал, а меня оставил. А тут Лосев...

– Что Лосев? – поежившись, спросила Агата.

– Обул меня. Сказал, что... В общем, не важно, что сказал. Посадил в машину, повез... В лицо из баллончика брызнул, я проснулся в багажнике, руки и ноги развязали уже здесь...

– Так тебя Лосев привез?

– Да.

– Что ж это, выходит, меня его ублюдки похитили?

– Выходит, что так. А они не говорили?

– Нет. Посадили в машину, платок к носу приложили, я и заснула. Только в багажник они меня не совали. Так везли. Двое впереди, один сзади... И куда везут, не говорили. Я спрашивать стала, ну, когда проснулась, так они меня снова усыпили... Здесь вот проснулась, ночью... Значит, Лосев.

– Лосев, – тоскливо кивнул Кирилл. – Он и соседей наших убил.

– Максютовых?

– Их.

– Ты откуда знаешь?

– Насчет Максютовой не скажу. А Максютова – точно он.

– Он что, сам тебе в этом сознался?

– Нет, оговорился. А я заметил...

Кирилл не врал, он всего лишь слегка подкорректировал действительность. Ведь, в принципе, он и сам мог заметить оговорку Лосева.

– Он рассказывал, как Максютов утонул. Жить, дескать, хотел, на лед выбрался... А откуда он это знать мог, если не сам его в воду сталкивал?.. Впрочем, для нас это уже не имеет значения, – обреченно вздохнул парень.

– Почему? – в том же духе, вяло спросила Агата.

– Потому что...

Лосев сам признался в собственной оговорке. Настолько уверен был, что Кирилл никому ничего не скажет. Вернее, не сможет сказать.

– Потому что живыми мы отсюда не уйдем, – догадалась Агата.

– Не уйдем.

– Но я в это не верю. Меня нельзя убить.

– Почему?

– Потому что я еще молодая. Потому что мне еще жить и жить...

– Но...

Кирилл запнулся. Понял, что его мысль работает не в том направлении.

– Ты правильно думаешь, – сказал он. – Мы еще слишком молодые, чтобы умирать. И Лосев это понимает. Ничего он нам не сделает. Все будет хорошо... А там и отец мой нас найдет. Обязательно найдет...

Он не верил в благополучный исход. И готов был утонуть в мрачной трясине черного пессимизма. И утонул бы, если бы не Агата. Что ни говори, а девушка очень нравилась ему. И даже перед лицом смерти не хотелось пасть в ее глазах. Настоящий мужчина должен уметь защитить женщину. Или хотя бы утешить ее, развеять ее страхи и сомнения. Кирилл должен был стать для Агаты спасательным кругом, если не в физическом плане, то хотя бы в моральном...

Кирилл рассказывал о своей школе, о своих друзьях. В глазах тоска смертная, а голос звучит бодро и весело. Страшно ему, но казалось, что он изо всех сил пытается заглушить его забавными воспоминаниями из своего недавнего прошлого. Смешные истории, прикольные розыгрыши... И все это, чтобы развеселить Агату. Спасибо ему, конечно. Но на душе такая хмарь...

Он рассказал о том, как надул своего шведского друга. Положил в баночку водоэмульсионной краски и выдал ее за новейшую разработку в области косметологии. Дескать, прыщи сходят на раз. Альфред клюнул на удочку, взял баночку с «чудодейственным кремом» и обмазал им не только все лицо, но и шею.

– А сестру его не разыгрывали? – как бы невзначай спросила Агата.

– Его сестру?! – опешил Кирилл.

– Да.

– Ты откуда про нее знаешь?

– Разведка донесла.

– Какая, к черту, разведка?

– А чего ты так разволновался? – уязвила его Агата.

– Да нет, просто интересно, кто сказал...

– Как ее зовут?

– Не важно... Я ее в глаза даже не видел... Только на фото...

– Но ведь видел. Красивая?

– Да. Но с тобой не сравнить.

– Кто лучше, я или она?

– Конечно, ты, – сказал он и смущенно отвел в сторону взгляд.

– Врешь... Говорят, ты на остров с ней собирался?

– Кто говорит? Отец мой сказал?

– Может, и отец.

– А ты что, правда его любишь?

– Это наследственное. Мама его любит. И я... должна любить...

– Но ведь и я сын своего отца.

– Значит, ты должен любить меня, – задорно улыбнулась Агата.

– А ты? – немного подумав, выдавил из себя Кирилл.

– Я люблю. Очень люблю... Как же я могу не любить себя, любимую?.. Себя люблю. А ты что подумал?

Кирилл замолчал, обиженно поджав губы.

– Ты что, дуешься на меня? Хочешь, я скажу, что люблю тебя?

– Не хочу.

– Не хочешь, чтобы я тебя любила?

– Я не хочу с тобой разговаривать...

– Обиделся... Ладно, давай не будем больше...

Агата не договорила. Лязгнув, открылась дверь. В образовавшийся проем просунулась физиономия парня, который коварно разыграл ее вчера. Она уже знала, как его зовут. Игорь. Со вчерашнего дня ее самое нелюбимое имя. После Виктора. Николаевича.

Она догадывалась, куда ее ведут. И не ошиблась. В небольшой светлой комнате на втором этаже Агату ждал Лосев. Он сидел за столом, спиной к забранному решеткой окну. На губах играет яркая обезоруживающая улыбка. Играет, резвится. А взгляд остановившийся, как будто неживой. Смотрит на нее, но как будто не видит.

– И что все это значит? – спросила она.

– А то, что я хочу твоего счастья, девочка моя.

– Может, и девочка. Но не ваша... Зачем вы меня сюда привезли?

– Чтобы заняться твоим воспитанием.

– Моим воспитанием? Вы спятили?