— Когда эксперты собрали и перенесли в помещение все, что осталось от взорванного болида, я несколько часов провела, рассматривая каждый обломок. Хотя, если сказать честно, сама не понимала, что именно ищу. Вместе со мной всю эту груду металла исследовал наш эксперт, мистер Уоллес. Именно он обнаружил крохотный железный кусочек правильной формы — такой аккуратный прямоугольник. Он крепко пристал к другой железяке, и мы сперва решили, что просто приварился. Оказалось — нет. Кусочек был магнитный.

— Магнит?! — изумился Даниэль Лоринг. — Магнит в конструкции гоночного болида? Чушь!

— Вот и Уоллес мне сказал то же самое, — кивнула Айрин. — Мы подумали, что это — случайно попавший на трассу предмет. Однако на трассе случайные предметы встречаются редко. Тем более, кому и для чего пришло бы в голову терять в таком месте магнит? И еще одно: когда я отдала прямоугольничек на экспертизу, были обнаружены прикипевшие к нему микроскопические частицы пластмассы. И вот теперь все встало на свои места.

— Что именно? — Даниэль обменялся взглядом с братом и снова посмотрел на Айрин, неторопливо крутившую ложечкой в кофейной чашке. — Может, вы все-таки пожалеете наши нервы? Договорите уж до конца!

— Нервы у вас крепче моих, — усмехнулась комиссар. — Пока вы, господа, бултыхались в бассейне, я воспользовалась вашим компьютером, Даниэль. И нашла книжку, которую Брэндон успел заметить на постели Эммы. Думаю, хозяйка дома специально приготовила ее, чтобы отдать вам, сэр.

— Мне? — Брэд растерялся. — Но это — какая-то детективная муть!

— Это — вещественное доказательство. И тот, по чьему приказу убрали Эмилию, велел обязательно унести этот самый «Смертельный танец». Я заказала текст книги через Интернет. Оказывается, это не детектив. Это — боевик, написанный бывшим военным о действиях банды наемников в Латинской Америке. Исполнено в художественной форме, но автор явно описывает подлинные события. Впечатляет. Кусочек я даже распечатала. Не хотите прочитать?

Она протянула лист Даниэлю, и тот послушно взял бумагу.

— Вслух? — спросил он.

— Если не трудно.

— «Эти адские машинки придумал Хоселито, подручный генерала Лопеса, — начал читать Лоринг. — С их помощью мы спалили не один квадратный километр джунглей. И главное — потом трудно доказать, что и как взорвалось: всякие комиссии из ООН могли сколько угодно ползать на карачках по обгорелым кочкам. Нитроглицерин мало кто использует именно из-за его огромной взрывоопасности, однако если действовать умело, то он становится опасен, лишь когда это нужно. Мы делали наши бомбы весьма просто: пластмассовый контейнер не больше чайной чашки (чаще всего это были коробочки из-под соли) заполняется “нитрой”, в корпус встраивается небольшой магнит. Когда интересующая нас техника стоит, нужно незаметно подобраться и примагнитить бомбочку к любой из металлических частей, которая потом придет в движение. Можно, например, к ободу колеса, только изнутри, чтоб не было заметно. Машина трогается — и вступают в силу оба условия, необходимые для взрыва. Во-первых, становится горячо — механизм-то нагревается. И во-вторых, “нитра” взбалтывается, а ей этого достаточно, чтобы рвануть с сумасшедшей силой. Я всегда изумлялся, какое сокрушительное действие производит одна капля этой зеленоватой жижи. Ну а если в баках бензин, то фейерверк — просто супер! Взрывали мы и, так сказать, неподвижные объекты: бомбу можно приконопатить к чему-то железному ночью. Днем “нитра” попадает на солнце, нагревается — и привет!»

Даниэль поднял глаза и с неподдельным ужасом посмотрел на Айрин, продолжавшую спокойно пить кофе:

— Вы хотите сказать, что?..

— Я хочу сказать, что ваш болид взорвали нитроглицериновой бомбой. И вы сами сейчас это поняли. Пластмассовая емкость с магнитом была приделана, возможно, к внутренней поверхности колесного диска. При движении машины диски вращаются и быстро нагреваются.

— Боже мой! — вырвалось у Брэндона. — Но кто?! Дьявол их побери, кто это сделал?!

— Это сделала Эмма, — комиссар отодвинула пустую чашку и, поднявшись, прошлась по комнате. — Даниэль, теперь уже можно. Что за ссора произошла у вас с ней за неделю до гибели Джанкарло?

Лоринг сжал руками виски:

— Постойте, голова идет кругом! Ничего особенного не произошло. Да, я был резок, но… Просто Эмилия меня уже достала! Встретила в аэропорту, чуть не у трапа. А там — куча репортеров. Уехал домой — так она и сюда приперлась! Я по глупости ее впустил. Она разделась, влезла голая в бассейн и зовет: «Иди ко мне!» Ну, тут я вышел из себя. У нас — тренировки, скоро заезд, машина ведет себя из рук вон скверно, а пассия патрона насилует меня своей любовью! Я вызвал охрану, велел выудить «рыбку» из воды, одеть и отправить ко всем… Словом, затолкать в ее машину и выкатить за ворота. Чего она мне только ни кричала, как ни обзывала! Наверное, я был и в самом деле очень груб, но ведь это не один год длилось. И… Если честно, я думал, что ей взбредет в голову меня убить, только ждал чего-то вроде пистолета-малявки или ножа. А машину взрывать! Сама бы она не додумалась. Кто-то ей подсунул эту книжку и научил.

— Это само собой, — хмурясь, проговорила Айрин. — И я, кажется, знаю, кто именно. Установить мину Эмма могла вечером, после квалификации, когда находилась в боксах «Лароссы» вместе с Кортесом и его свитой. Просто отстала от остальных и, скажем, сделала вид, будто что-то потеряла. Это, скорее всего, заметил ее брат Джанкарло. Вот почему он сказал Дэйву Клейну: «Мне не понравилось поведение одного человека у нас в боксах!» Заметьте — «поведение», а не «появление». Он имел в виду вовсе не Брэндона, прихода которого вообще не видел, потому что к тому времени уже уехал. Висконти не знал, что именно делала Эмма возле болида, но ему показалось подозрительным уже то, что она там терлась. Когда Клейн ему предложил сообщить о своих подозрениях Грэму Гастингсу, Джанкарло сказал: «Не могу — это родственные отношения». И снова Клейн ошибочно решил, будто его товарищ намекает на Брэндона. Механик осмотрел машину, но снаружи заметить мину было невозможно, а забраться под фюзеляж он не догадался. Он-то искал какие-то повреждения, а никак не взрывное устройство! О мстительности своей сестрицы Джанни знал отлично, но такое ему и в голову прийти не могло. Однако тревога его не оставляла, и он совершил вопиющее нарушение правил — выехал на трассу, чтобы проверить: не потерял ли болид управления и ходовых качеств? Он очень любил вас, Даниэль, и боялся за вас!

Краска сошла с лица гонщика. Он вскочил с кресла:

— Господи, Айрин… Но почему?! Почему он никому ничего не сказал? Жалел Эмму? Но это же — безумие! Я всегда говорил ей, что между нами ничего не будет! Я ее не обманывал. Боже мой, за что?!

Брэндон тоже вылетел из кресла, подскочил к брату, схватил за руки.

— Брось, Дени! Ты тут совершенно ни при чем. Какая-то мразь затеяла убийство, и знать об этом ты не мог. Комиссар! Да что же вы делаете? Вы его до стресса доведете! А у него через четыре… теперь уже через три дня — заезд.