— Дьявол!

Лоринг вскочил так стремительно, что едва не опрокинул журнальный столик. В какой-то момент ему показалось, что кабинет завертелся вокруг них с Айрин.

— Даниэль! Вы что?

Она стояла, схватив его обеими руками за локти, и с настоящим испугом заглядывала ему в лицо.

— Все в порядке, — он попытался освободиться и понял, что это не так легко. — Айрин, пустите. Ничего себе, женские ручки! Пустите, говорю: если что-то и было, то уже все прошло.

— А когда-нибудь раньше бывало такое?

— Нет. Но я вообще-то не пью неразбавленный виски и не закусываю такими вот детективными историями.

Он осел обратно в кресло, медленно переводя дыхание. Сердце трепыхалось в горле, почти как после той перегрузки.

— Все! — Даниэль делал вид, что злится, хотя ему было приятно, что бесстрашная комиссар Тауэрс так за него испугалась. — Все, я сказал. Ну, продолжайте вашу детективную повесть! Это становится уже не просто интересным, а захватывающим.

Айрин покачала головой:

— Продолжу. Но не раньше, чем сварю нам кофе. Кофеварка у вас есть?

— У меня все есть. Через коридор, направо, в буфетную. Там на стойке — все, что нужно. И кстати, раз уж так: в одном из холодильников остались карбонад и масло. Хлеб и крекеры — в буфете. Пару сэндвичей сделайте нам, а? Хотя можно позвонить и вызвать прислугу — в такое время они все уже в своем флигеле.

— Я сама все сделаю, не беспокойтесь. И очень рада, что у вас проснулся аппетит.

Она улыбнулась и исчезла в темном проеме двери, а он глубже зарылся в кресло и, сделав дыхательное упражнение, наконец заставил сердце вернуться на место.

— Ну так что же, — спросил Лоринг, откусывая сразу половину сэндвича и начиная понимать, что жутко хочет есть. — Вы взяли этого портного?

— Конечно. Портной — только посредник. Но он вывел меня на заказчика. Гордитесь, Даниэль! Вас заказал совладелец «Скида» мистер Освальд Стерн.

— Неужели я достал их до такой степени? Все же это — спорт!

Айрин опять улыбнулась:

— Вы умеете считать? Ну так давайте немножко посчитаем. Итак, начало сезона у вас не заладилось. Первые уик-энды были неудачные. Сперва — это злосчастное столкновение, вы вылетаете с трассы, и вам же за это устраивают публичное судилище и газетно-тивишное аутодафе. Потом, по этой ли причине, по другим ли, — еще несколько неудач.

— По другим! — резко сказал Даниэль. — Были недоработки с тормозами.

— Не злитесь. Хорошо: по другим. И вот уже звучат прогнозы о вашем поражении. Ставки других гонщиков растут. А вы вдруг снова принимаетесь выигрывать заезд за заездом. Обидно им или нет? Очень даже! Позапрошлый заезд у вас опять неудачный — седьмое место. Но вы все-таки вышли на первое место. Сколько у вас сейчас очков?

— Семьдесят пять.

— Так. Вторым идет Олафсон, но уступает вам после Гран-при Великобритании всего шесть очков. Немного. Сколько осталось заездов? Семь?

— Да.

Айрин медленно загибала пальцы, будто и в самом деле считала в уме.

— Значит, максимум, что может заработать любой из претендентов, — это семьдесят очков. Неплохие возможности отыграться и для Олафсона, и для третьего по таблице гонщика — Фреда Льюиса из «Балтимора». Но в реальности ваш отрыв от Олафсона, вероятно, должен увеличиться: южные трассы — не его амплуа. И машины «лароссы», кажется, пришли в норму. На третье место реально мог выйти и ваш напарник Анджело Джеллини, но после травмы он эти шансы потерял. Лорду Веллингтону едва ли удастся догнать по очкам даже Льюиса, не говоря уж об Олафсоне.

Даниэль задумчиво крутил рукой блюдце.

— Айрин, не хотите сменить профессию? Из вас вышел бы отличный спортивный комментатор. И дикция классная!

— Спасибо. А теперь — главное. Когда вы три недели назад пришли седьмым в Ливерпуле, да еще пролетел слух, что у вас — травма, тотализатор взбесился. Я просмотрела вчера ставки, и у меня голова пошла кругом! Но самые крупные ставочные суммы ведь не оглашаются прессой, так?

— А вот об этом я ничего не знаю, — Даниэль отметил, наконец, какой тонкий вкус у приготовленного Айрин напитка. — Вы что добавили в кофе? Красота какая!

— Целый букет добавляю. И очень удивилась, найдя все это в вашем буфете. Что же до ставок, то самую крупную сделал мистер Стерн. На своего гонщика ставить неэтично, но он пренебрег этикой и поставил на чемпионство Кнута Олафсона полмиллиарда фунтов.

Даниэль поперхнулся.

— А что, бывают такие ставки? И у букмекеров есть чем заплатить?!

— Вы и вправду наивны! — она коротко рассмеялась. — Сложно сосчитать, сколько ставок и на какие суммы делается заочно, через Интернет. По некоторым сведениям, на каждый Гран-при — до миллиона. Но сосчитайте хотя бы сто пятьдесят тысяч реальных зрителей заезда, из которых сто тысяч делают ставки, и никто меньше пятисот долларов, или фунтов, или евро не ставит. А иные ставят десятки тысяч, кто-то и вовсе по миллиону! Ведь билеты от двухсот до пятисот фунтов бедняки не покупают. Так что Стерн сделал вполне реальную ставку. Тут все: и честолюбие, и самореклама. Ведь если он выиграет, то сразу станет героем! Так свято верить в воспитанного командой супергонщика, что рискнуть чуть не половиной своего состояния! Стерн ведь пока — всего лишь совладелец «Скид-корпорейшн», он не так богат, как, скажем, ваш патрон мистер Кортес.

— Ну да! — восхитился Лоринг. — И оторвал от своей нищеты жалкие полмиллиардика…

Комиссар нахмурилась:

— Верно. Соотношение было выгодное, так что выиграй Стерн — он, пожалуй, выкупит еще процентов тридцать акций фирмы. И вдруг побеждаете вы, да еще как! Вы сломали Стерну всю игру. Впрочем, нет: не всю. Если вы исчезнете, то Кнут может стать чемпионом.

— Стойте! — прервал Даниэль комиссара. — Но ведь покушение произошло вечером после заезда! Когда же они успели? Это невозможно.

— Меня это тоже сначала смутило, — согласилась Айрин. — А потом я поняла: сделав свою сумасшедшую ставку, Освальд Стерн тут же испугался последствий. Он же помнит, что Даниэль Лоринг выигрывал и в безнадежных ситуациях. И вот тогда магнат «Скида» на всякий случай подготовил ваше устранение. Ему важно было сделать это именно сейчас — пока вокруг вас кипят страсти. Пресса выдвинула бы десятки предположений, вплоть до мести родственников погибшего Висконти. И следствие вполне могло утонуть в этих версиях. Если бы вы в прошлом заезде пришли седьмым или шестым, а Кнут поднялся на подиум, — тогда приговор был бы отменен либо отсрочен. Но вы пришли первым! И «портной» позвонил Киту Барни. Заметьте: ограбление казино произошло в час тридцать минут, то есть через два часа после окончания заезда. Барни держал свою банду наготове. Верно, сколотил ее дня за три до назначенного срока. После ограбления казино Кит готов был действовать в зависимости от обстоятельств: бросить подельников и ехать к вашему дому, чтобы, выбрав удобное место, заночевать там, а утром дождаться, когда вы отправитесь по делам, либо застать вас где-нибудь в людном месте и использовать свой любимый прием — изобразить драку и случайное убийство. В этом случае вина была бы свалена на придурка Джея. Вы еще спрашивали, от кого Барни знал, где именно вы находитесь. Будьте покойны: он заранее купил себе осведомителя. И тот сообщил, что вы остались гонять по трассе, а потом пошли в бар с какой-то женщиной. Значит, осведомитель — не охранник из штата «Лароссы»: этим я показывала полицейский жетон и называла свое имя. Часть трассы, боксы и служебные гаражи частично видны из огромного окна бара. Но чтобы видеть все как следует, нужно сидеть не в зале, а в стеклянном тамбуре, возле лесенки. Там, где обычно дежурят вышибалы.