Причем отнюдь не пустой.

Она не сразу осознала это, поскольку сидящие в камерах существа вели себя очень тихо — бледные, молчаливые, по одному в каждом помещении. При виде нее они бесшумно, словно призраки, бросались к решетке. Вскоре стали слышны и звуки — шепот, постепенно переходящий в нарастающий вой, и звон цепей. И Клер поняла, что они пытаются вырваться!

Она уже задыхалась от усталости, а позади надвигался Мирнин.

Так вот где Амелия держит тех, кто уже перешел грань!

Здесь вампиры заканчивают свои дни, один за другим; их бросают умирать от голода, во тьме и полном одиночестве.

И все это происходит с позволения Амелии.

Внезапно наступила тишина, еще более страшная, чем вой и лязг железа. Оглянувшись, Клер увидела, что Мирнин замедлил движение, а потом остановился. Какое-то время тишину нарушал лишь звук ее шагов по каменному полу — пока и она не замерла.

— Клер, что ты здесь делаешь? — озадаченно прошептал Мирнин.

По крайней мере, он вспомнил ее имя. Порывшись в кармане, он достал маленькую серебряную коробочку, открыл ее, высыпал на ладонь красные кристаллы, отправил их в рот, чуть не подавился, но заставил себя проглотить.

Эффект был таков, что он чуть не упал, но привалился к стене и застонал, словно от сильной боли.

— Времени у меня мало. — Его голос звучал очень слабо, но в холодной тишине Клер слышала каждое слово. — Тетради. Они нужны тебе?

— Да. Я… совершила ошибку. Другой человек принял кристаллы. Я должна отдать эти выкладки докторам.

— Другой человек принял кристаллы?

— Да.

— Большинство в этом случае умирают, — сказал он таким тоном, словно это не имело особого значения. — Может, эти записи помогут тебе исправить ситуацию. Не знаю, я никогда не пробовал.

Значит, давая ей кристаллы в первый раз, он допускал, что она может умереть.

Господи! А она-то думала, что он хорошо к ней относится.

— Теперь ты понимаешь, как использовать порталы? — ужасно усталым голосом спросил он.

— Нет.

— От тебя требуется одно: найти портал и внутренне сосредоточиться на том месте, куда хочешь попасть. Заметь, редкий человек способен сделать это хотя бы раз, но никому этот фокус не удается регулярно — порталы снабжены искусным механизмом выброса всякого, не получившего приглашения пользоваться ими. Через них можно попасть в любой дом Основателя или в семь других порталов в городе, но необходимо представлять себе, где именно ты хочешь оказаться. Тот, у кого отсутствует это четкое представление, попадает… — он с трудом повел рукой по сторонам, — вот сюда. В узилище для монстров. — Мирнин криво улыбнулся. — В конце концов я все-таки оказался здесь…

Сердце Клер все еще сильно колотилось.

— Как я могу вернуться в вашу лабораторию?

— Иди вон туда. — Мирнин с удивлением посмотрел на свою руку, как будто это зрелище было для него новостью, повернул ее так и эдак, пристально изучая, и только потом указал направление. — И выйдешь, куда хочешь. Не приближайся к камерам. Если все же тебя схватят, не позволяй подтянуть себя на такое расстояние, чтобы они смогли укусить. И, Клер…

Их взгляды встретились; она прижала тетради к груди. Мирнин по-прежнему выглядел разумным, но даже такая большая доза кристаллов не могла окончательно изгнать живущего в нем зверя.

— Ты должна оказать мне две услуги. Первое: пообещай, что продолжишь поиски лекарства. Я больше не способен работать над ним.

Клер кивнула; по крайней мере, она попытается.

— Но я не могу заниматься этим одна. Мне нужна помощь докторов, специалистов. Я отдам им наши выкладки; может, вместе мы сумеем что-нибудь сделать.

Мирнин кивнул.

— Только не объясняй им, для чего оно.

Он оглянулся. В дальнем конце виднелась пустая камера с открытой дверью. Кроме вонючей койки, внутри ничего не было.

Мирнин сделал глубокий вдох, вошел в камеру и захлопнул за собой дверь; с металлическим щелчком сработал замок.

— Второе: приноси мне книги, когда будешь приходить сюда, — продолжал он изнутри. — И еще кристаллов — если сможешь создать их. Это так приятно — снова мыслить ясно, пусть даже совсем недолго.

Ощущение было такое, словно у нее вырвали из груди сердце: она чувствовала себя легкой и полностью опустошенной.

И еще было ужасно грустно.

— Я буду приходить, — пообещала Клер. — И сделаю, что вы просите. — Оглянувшись, она увидела, что Мирнин сидит на краю койки, глядя в пол. — Я не брошу вас.

Он не поднимал взгляда. Внезапно ей послышался голос, что-то шепчущий… Голос матери! Она заколебалась.

— Уходи, — безучастно сказал Мирнин. — Пока у нас обоих не появилось повода пожалеть об этом.

Клер развернулась и побежала.

Ничто не помешало ей добраться до двери, хотя больные вампиры тянулись к ней — одни безмолвно, другие с воплями. Прикрыв руками уши, с сильно бьющимся сердцем, она бежала и бежала, и с каждым шагом бремя ужаса нарастало. Вид открытой двери впереди принес ей огромное облегчение. Дверной проем казался абсолютно черным — Клер не видела на той стороне ни признаков лаборатории, ни чего-либо другого.

Мирнин говорил, что она должна сосредоточиться и представить то место, где хочет оказаться. И из его слов также следовало, что, скорее всего, у нее ничего не получится.

«Нет, не думай об этом, — велела она себе. — Если хочешь выбраться отсюда, ты должна сосредоточиться. Давай!»

Ничего не произошло.

Она закрыла глаза, хотя здесь от этого становилось еще страшнее, и почти перестала дышать. Представила себе лабораторию с ее хаосом — книги, тетради, бутылки, новые и старые. Она даже почувствовала ее запах, само дыхание дома. А когда открыла глаза, то по ту сторону двери обнаружила знакомое помещение, засыпанное всем хламом, какой только может быть на свете.

Сделав глубокий вдох, Клер перешагнула порог, одолевая легкое сопротивление невидимой преграды, и закрыла за собой дверь.

А повернувшись, увидела перед собой Амелию.

Белая Королева стояла в центре комнаты. Ее древнее, без единой морщинки лицо, как обычно, ничего не выражало, однако в глазах проглядывала горечь.

— Его нет здесь. Где он? — спросила она.

— В… тюрьме.

— Это ты отвела его туда?

— Думаю, он сам этого хотел. Он… добровольно вошел в клетку. — Клер изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. — Но как… как вы можете просто бросать их там?

— У меня нет выбора.