— Здорова, бродяги, — сказал после долгого молчания один из сталкеров, коренастый, с тяжёлым, сумрачным взглядом и заросшим густой щетиной подбородком. — Меня Ермаком кличут. Я, значит, старший, а эти парни, что со мной, значит, Шкет и, значит, Гоблин. Вот, значит, мы.

— Фельдшер и Е… хм, Философ. Сам я Фреон.

— Добро. Три эф. — Сталкер гоготнул. — Со «Свободы» будете, значит?

— Только я, — отозвался Фельдшер.

— Ну, добро. Хорошая у вас, паря, группа. Уважаю, значит. Сам бы к вам на Армейские пошёл, да грехи не пускают. Вы это… харчем богаты?

— На переход есть, — ответил я. — Лишнего, извиняйте, не водится.

— Угу. Есть «каменный цветок», значит. Поменяемся?

Ермак вытащил из рюкзака контейнер и вытряхнул из него прямо на бетонный пол серый, с яркими жёлтыми прожилками камешек. Артефакт тут же начал слегка подпрыгивать и покачиваться, по светящимся полоскам побежали мелкие бирюзовые искорки. Небольшой, грамм семьдесят, и не сказать, чтоб особенно красивый, есть и куда более ценные «цветки», но триста-четыреста зелёных рублей он стоит.

— Значит, чтоб пожрать на три раза всем нам. Ну, там, тушёнки, сухарей, всё такое. — Ермак глянул из-под бровей. — Считай, задарма отдаю.

— Извиняй. — Я покачал головой. — Правда, только на ходку припасов. Не можем. Здесь торговец недалеко, в бункере, где раньше Деревня новичков была.

— Да был там, на днях. — Сталкер вздохнул. — Деньгами даёт, значит, а жратвы и патронов не допросишься. И везде такая же фигня… что на «Ростке», что тут. И к научным базам уже, значит, не подлезешь — метут из пулемётов, сволочи. Стал бы я в другое время такую цацку на тушёнку менять.

И задумался Ермак. Смотрит, что-то прикидывает. И взгляд нехороший. Крепче я взялся за ремень «феньки».

— Значит, так, мужики. Обиды не держите. Все под Зоной ходим. И это… руки от стволов уберите.

Быстрый Ермак. Не успел я моргнуть, как он перехватил автомат, направил ствол мне в лицо, а Шкет с Гоблином взяли на мушку мою команду, да так быстро и слаженно, что мы бы просто не успели поднять оружие.

— Без обид. Не дёргайтесь… не будете дурить — не постреляем, Зона видит. Рюкзак распаковывай, Фреон.

— Некошерно поступаешь, мэн, — с укоризной произнёс Фельдшер.

— Знаю, — легко согласился Ермак. — Ну а чё делать? Ребята мои сегодня четвёртый день, как не жрамши, да и у меня скоро брюхо к хребту присохнет. Тут уж не до политеса. Не хотите так меняться, придётся под стволом.

— Ты же знаешь, что такое мародёр, а, Ермак? — спросил я, развязывая шнур на горловине рюкзака. — Что не к лицу бродяге такими делами грешить?

— Дык я ж тебя не граблю. — Ермак кивнул в сторону подпрыгивающего на полу «каменного цветка». — Я, значит, с тобой меняюсь, понял. А за мародёра, без обид, можно и в таблетку схлопотать больно.

— Встретимся, сталкерюга, — прошипел Ересь.

— Обязательно, — кивнул коренастый. — Разочтёмся за сегодняшнюю бяку, значит. Я ж не падла какая, чтоб беспределить. Должен буду.

— Слышь, босс, а может, хрен им, а не артефакт? Чё ты с ними базаришь? — спросил, по-моему, Шкет. — Под стволом всё равно не рыпнется и так всё отдаст.

— Руки, значит, сейчас заняты, — буркнул Ермак. — А то дал бы я тебе, парень, по щам, да не раз и больно. Думай, что говоришь. Фреон, ты, значит, его извини. Салажонок он ещё.

Я выложил на пол четыре банки тушёнки, две мяса с фасолью и две сгущённого молока. Сверху лёг пакет пшеничных сухарей и батон в запайке.

— Больше не дам.

— Больше и не надо. Благодарю за обмен… держи цацку. — Сталкер ногой поддал артефакт в нашу сторону. — Контейнер у вас свой должен быть. Штуковина, значит, плохой радиацией фоняет слеганца, в руках долго держать не советую. Счастливо.

Дождавшись, пока Выброс стихнет, троица, не опуская автоматов, проследовала к лестнице и довольно быстро, даже торопливо покинула подвал.

— Мож, догоним? — спросил Ересь.

— Да сиди ты… — Я подошёл к костру, уселся на крепкий с виду ящик. — Такие дела, Фельдшер. Ты посылочку свою донеси, кому надо. Если так дальше дела пойдут, мы в Зоне как вид вымрем. А арт попробую сторговать в Тёмной долине. Там у ваших вроде что-то вроде небольшой базы есть. Проведёшь?

— Видишь ли, дружище. Как бы тебе сказать… не очень жаждут меня видеть в «свободных» лагерях. Собственно, потому и послали с Армейских на… кгм, ну, в общем, далеко послали, за Периметр, чтоб, значит, народ не смущал.

— Подробнее?

— Гниёт «Свобода», брат. На корню гниёт… взбесило меня тогда, у Агропрома, когда ты про продажность «фрименов» заговорил. И, чёрт возьми, прав ты, мэн. Совсем не та теперь наша вольница.

— А что ты хотел… без спонсоров ни одна группировка не обходится. Ты уж извини, я сам тогда лишнего наговорил…

— Да не, мэн. Всё ты правильно сказал. Не свобода и равенство, а в реале жизнь за бабло, вот это меня, да и не только меня, конкретно выбешивает. Раньше, видишь, мы и верно были свободными. Не дяди с толстыми кошельками диктовали, а мы им условия ставили, и дядям просто некуда деваться было. Раньше они от нас зависели, вот в чём фишка. Чуть что не по-нашему, хрен им, а не артефакты. Тут же и оружие, и снабжение, и любой каприз, только вы, братцы «фримены», не сердитесь. Вот это, я считаю, правильно было. Идеологически верно, понимаешь? Не они в аномалии лазят, не они жизнью каждый день рискуют, вот пусть и танцуют под нашу дудку, раз уж их кошелёк только от нас зависит.

Фельдшер помолчал, горько вздохнул, и появился вдруг в глазах у него злой блеск.

— Случилось, что атамана нашего, настоящего, идейного «фримена», в перестрелке с сохатыми уродами убили. А взамен него сопля к власти пришла, сука продажная. Как-то прохлопали мы момент, и без сходки, без особых выборов выскочил он, как прыщ. И начал, «мол, давайте без диктатуры и прочей фигни, за Периметром друзья, а не денежные мешки, будем с ними дружно жить, ведь за одну идею рубимся». Эх, если бы тогда и заткнули ему пасть, может, и не было бы в «Свободе» такого гадства. И вот так, постепенно не мы сами стали себе головой, а спонсоры эти закордонные. Купили они наших нынешних командиров с потрохами, а рядовой «фримен», сказать стыдно, и смирился.

«Свободовец» невесело усмехнулся, потёр нос.

— В общем, среди массы согласных остались такие, как я. Народ смущающие. Вызвал меня главный наш, и прямо заявил, чтоб, мол, уходил я, иначе грохнут. Видишь, он мне обязан был крепко. Я его с того света вытащил. Потому, говорит, и я сейчас твою шкуру спасаю. Лучше за Периметр. А чтоб не бедствовал ты и на квартирку минимум заработал где-нибудь в Подмосковье, передашь кое-что нашим спонсорам. Заодно и за сталкером посмотри, очень его дело «Свободе» нужно, всем её людям. Но в лагерях наших больше не появляйся. Так вот. Выгнали меня, Фреон.