что со стен с громким звоном бьющегося стекла валятся все рамки с картинами и фотографии. Ни хрена себе аккомпанемент. Это ни сколько не тормозит процесс, а наоборот делает его диким и необузданным. Нас разрывает на части и сносит мощной волной удовольствия практически одновременно, и не выдерживая такого фейерверка, мы медленно сползаем на пол.

Вот и сходила погулять с девочками.

Силы возвращаются к нам далеко не сразу, начинаю чувствовать, что Макс не против завернуться на второй заход, но в это время слышится требовательный стук в дверь.

Мы резко вскакиваем, поправляем одежду, и я иду открывать. На пороге замерла Ника, за ней притаился Гордеев, они с ужасом рассматривает весь разгром вокруг нас, но когда взгляд подруги останавливается на моих растрепанных волосах и распухших губах, она все понимает. Начинает приглушенно хихикать, и чуть позже к ней присоединяется Гордеев. Я заливаюсь краской, а Макс за моей спиной начинает плотоядно улыбаться. Отлично повеселились просто.

Мы все вместе выходим в зал, и ко мне почти сразу подскакивает это приставучее камикадзе.

- Со мной не захотела, значит, а с ним сразу пошла, - орет мне в лицо этот смертник.

Макс молча сгребает его за грудки, припечатывает к стене и стряхивает, как коврик.

- Это моя жена, запомни чучело, - рычит на него сквозь зубы, – никогда больше не смей даже смотреть в ее сторону.

Тот кивает, как болванчик и сразу убегает, стоило Максу только отпихнуть его в сторону. Я подхожу к мужу, обнимаю его за шею и склоняюсь к самому уху.

- Поехали домой, - шепчу ему сладким голосом, - у меня в запасе есть еще пара способов тебя успокоить.

Его глаза ослепляют меня яркой вспышкой, и мы вдвоем устремляемся к выходу.

На следующий день мы встречаемся с друзьями уже ближе к вечеру. Где бы вы думали? Конечно, в детской песочнице.

Мы с Никой едим мороженое, эта пагубная привычка так и осталась у нас еще со времен беременности, мужчины пьют пиво и переговариваются о какой-то сделке. А наши малыши играют в песке, периодически вываливая себе на голову по целому ведерку.

Когда Лиза начинает лезть к Роме с объятиями и поцелуями, Ника включает камеру и пытается заснять все это. Гордеев подходит ближе ко мне и начинает скалиться в раздражающей улыбке.

- Ну что, Белова-Стрельцова боишься, что породнимся?

- Ничего не имею против Вероники, но с тобой, Гордеев… да не дай бог.

Мы начинаем хохотать над этой шуткой, и наши дети, посмотрев на нас, подхватывают наш смех.

P/S Но, ведь в каждой шутке есть доля правды, не так ли?))

Конец