А так ли они всесильны, эти невидимые стражи, расставленные его помощниками? Произнеси кто-нибудь в одном из дворцовых покоев заклинание — кто об этом узнает… и главное, кто обратит внимание? Искусство мага, как известно, состоит не столько в количестве сложных заклинаний и обрядов, которыми рекомый маг успел овладеть, а в умении простыми средствами добиться многого.

Как те, кто заставил содрогнуться Туллен.

Пока содрогнулась только столица. Но скоро, возможно, содрогнется все королевство. И, скорее всего, не из-за новых смещений каменных плит, слагающих твердь земную.

Они ждали, когда лорд-регент покинет дворец? Или должно было случиться что-то еще? После того, как это случилось — сколько они готовы ждать? И что собирались предпринять после того, как терпение иссякнет?

Возможно, на некоторые из этих вопросов сможет ответить магистр Анволд, который сейчас лежит в одном из покоев под надежной охраной. После допроса его будет непросто привести в чувство. Но придется. Поскольку вопросы, на которые ему предстоит ответить, далеко не праздные.

Важно не только понять, что произошло с лордом-регентом и найти виновных. Важно узнать, как они это сделали, чтобы впредь подобного не допустить.

Но и это — лишь полдела.

Меч, висящий на стене, может сорваться и убить человека, проходящего мимо. Случается ли такое? Случается, но редко. Гораздо чаще меч, прервавший чью-то жизнь, держит в своей руке воин. Но и воина кто-то направляет. Десятник подчиняется приказу сотника, сотник исполняет приказы полководца.

Если верить показаниями магистра Анволда — а не верить им нет оснований… Если верить им, «полководец» — или, по крайней мере, «сотник», — сидит за Халланским хребтом. Но так ли все просто? С недавнего времени все, что приходит из-за гор, связывают с происками магов-некромантов, окопавшихся в Соултраде. Чуть реже поминают демонов и вампиров. Но задумывался ли кто-нибудь, что на самом деле случилось после Катаклизма с Архаалем? Какая судьба постигла болотные племена, которые он увел с собой на плато Ханеранг? Считается, что они то ли погибли, то ли были низвергнуты в преисподнюю. Так или иначе, но никто не рассматривает их как силу, способную сегодня и сейчас влиять на судьбу Лаара. Они сделали свое дело, и их сняли со счетов. Но не слишком ли рано Архааля объявили Князем Тьмы, личным врагом Пресветлого Сеггера — королем, который может объявить войну, но не станет утруждать себя, отдавая приказы десятникам своего войска?

И все ли так понятно по эту сторону Халланских гор? Жизнь — не партия в шатрандж, где с самого начала ясно, кто играет белыми, а кто — черными. Вчерашний союзник может оказаться врагом, который лишь выжидает случая, чтобы нанести удар в спину…

И вчерашний противник вдруг протянет руку помощи. Просто потому, что враг моего врага — мой друг.

Насколько прочной оказывается такая дружба — покажет время.

— Ваше светлейшество…

Густой бас отца-экзекутора прервал его размышления. Епископ опустил руку и повернулся.

— Лорд-регент проснулся, принял ванну и теперь… завтракает

— Главное блюдо — кувшин «Крови феникса»? — по губам епископа скользнула кривая усмешка. — Отлично. Отец Райс готов?

Инквизитор молча кивнул.

— Можете приступать. Делайте что хотите, но убедите лорда Адрелиана, что без него не обойтись. Подготовка к церемонии коронации — дело государственной важности и все такое. Но никакой магии. Ни-ка-кой, помните? Даже нимб ему прощупывать не пытайтесь. Мы не знаем, с чем имеем дело.

— Слушаюсь, ваше святейшество. Отец Крондак, заносите зерцало.

Тяжелая дубовая дверь Зала совета распахнулась шире. Хильдис Коот покачал головой, подошел к деревянному креслу с резной спинкой и впервые за сегодняшнее утро позволил себе сесть. Он наблюдал, как двое инквизиторов вносят тяжелый треножник, как Крондак вынимает из ларца, изрисованного магическими символами, толстое стекло и закрепляет его в раме. По полу заплясали размытые пятнышки света.

Неисповедимы пути человеческие… Всего три дня назад они с Крондаком сидели в этом зале на заседании Совета. И самым важным делом казалась предстоящая коронация. Ни стычки на границе с Аккенией, ни тролли, потравившие крестьянский сад — ни одно из дел, что обсуждали в тот день, не стоило того, чтобы ради него созывать Совет.

Спокойно. Все так и есть. Нет ничего важнее коронации, до которой остались считанные дни.

Экзекуторы, установив зерцало, отошли к окну: высокий узкоплечий Райв Минат — казалось, что он все детство провисел, подвешенный за макушку, точно яблоко, пока не достиг зрелых лет, — и Реас Фаркхарл, коротышка с тонким лицом щеголя времен Флориана Благословенного, живой пример того, насколько обманчивой бывает внешность. Чуть позже появился тучный чернобородый Луурис Райс со своими любимыми четками — по слухам, отец-дознаватель не расставался с ними даже во время омовений. Поздоровавшись с епископом, он немедленно присоединился к дискуссии, предметом коей стали некие твари, недавно обнаруженные в отрогах Харабана.

— …Только представьте, отец Реас, — донесся до епископа высокий, точно ломающийся голос Райва Мината. — Кто-то уже распустил слух, что это проклятые Сеггером еретики, которые отреклись от Истинной Веры.

— Это те, которых называют «бесами»? Четвероногие твари с витыми рогами на голове, питающиеся падалью?

— Так точно. Только питаются они не одной лишь падалью. Случалось, что они нападали и на людей.

— Какая чепуха! — воскликнул Луурис Райс. — Я читал описания этих созданий. И на каком основании их считают бывшими людьми? Из-за того, что у них нет шерсти? Или из-за размеров?

— Ну, не только, — возразил экзекутор. — Отец Фелиан, например, отмечает некоторое сходство в строении черепа и конечностей…

— У орков также наблюдается некоторое сходство с людьми, — перебил Райс. — Если на то пошло, у нас есть куда больше оснований считать их проклятыми еретиками.

— А это интересная мысль, — заметил Реас Фаркхарл. — Тем более что орки появились задолго до Катаклизма… Я правильно вас понял, отец Луурис?

— Совершенно верно, отец Реас. В отличие от тварей, о которых мы говорим. Они не упомянуты ни в летописях гномов, ни в сказаниях йордлингов и хазгов. Получается, что Пресветлый терпел еретиков, а после Катаклизма решил, что роду людскому мало бед, и начал превращать их в богомерзких тварей…

— Простите, но о чем мы говорим? — вмешался отец Крондак. — Вдумайтесь… э-э-э… в само значение слов: «Еретики, проклятые Сеггером»! Вам не кажется, что это полная бессмыслица?..

Он замолчал и судорожно сцепил пальцы. Инквизиторы тоже молчали, не торопясь оспорить его слова или выразить согласие. В Сером Ордене хорошо знали, что язык у отца Крондака часто не поспевает за мыслью.

Дознаватель бросил взгляд на дверь, шумно перевел дух, словно раздраженный собственной медлительностью, и опустил руки.