Тогда зачем вообще им рассказывать?

Если только это не было угрозой. Так они немного при­открывали полог своего королевского мира, показывая, как он глубок и опасен. Даже его слов хватило, чтобы Джо задро­жала от страха.

При первой же возможности я украдкой увела Джо в дамскую комнату, которая находилась сразу за бальным залом, и уселась на столешницу возле умывальника, чтобы дать отдых уставшим ногам.

— Ох, Джо, — выдохнула я, наклонилась и взяла ее руки в свои. — Как мне хочется, чтобы мы снова были детьми!

Она уставилась в пол.

— Я думала, мы повспоминаем профессора. То есть твою ­бабушку.

Я соскользнула на пол и, повернувшись к зеркалу, принялась вытирать размазавшуюся под глазами косметику.

— Бабушка мертва, Джо. Я знаю об этом.

На самом же деле она не была мертва. Она смотрела на меня из зеркала. Она была в моих волосах, в шрамах, в фигуре… она была в моей тени. Нет, она и была моей тенью. Вечно нависающей надо мной тенью.

— Я больше не злюсь ни на кого за то, что меня ассоциируют с ней. Даже на Атенеа. Я в порядке.

— Но ведь ты боишься. И Атенеа тоже. Я поняла это, когда они пригласили нас. Так много мер безопасности! А почему в письмах ты перестала рассказывать мне о том, что про­исходит? Ты узнала, известно ли Атенеа что-то об убийце твоей бабушки?

И снова я поразилась ее проницательности — она попала в самую точку.

Неужели это так очевидно? Неужели всем вокруг понятно, что мы не справляемся? Что Виолетта Ли может разрушить нас, камень за камнем, уничтожив все до основания?

Я не стала озвучивать эти вопросы. Я почувствовала, что моим долгом было успокоить ее, совсем как это было в детстве. Ведь даже в играх я всегда была мамой, а она — дочкой; я — врачом, она — пациентом; я — королевой, она — подданным.

— Они знают, но сейчас это неважно. Сейчас при дворе много других проблем, ты ведь знаешь. И мы ни от чего не застрахованы. Но не стоит портить этим время, которое есть у нас с тобой.

Джо встала, подошла сзади и попыталась встретиться со мной взглядом в зеркале, но я отвела глаза.

— Ты права, Отэмн. Но теперь, когда ты простила Атенеа за то, что они скрывают от тебя информацию о смерти профессора…

— Я не простила, а только приняла…

— Теперь, когда ты так близка с ними, вы с Фэллоном будете вместе?

Я сжала губы.

— Вопрос довольно дерзкий, Джо.

— Что в нем дерзкого?

Мой ответ прервал восторженный визг Гвен, и я закрыла рот. За ней в комнату вошли Кристи, Тэмми и Ти. Я смотрела на их отражения.

— Ну?

— Его Высочество и Отэмн встречаются, — сказала Джо, разворачиваясь к моим друзьям. На ее лице отразилось радостное волнение.

В ответ все изумленно ахнули.

— И давно? — настойчиво спросила Гвен, так сильно ухватившись руками за столешницу слева от меня, словно собиралась придвинуть ее к себе.

— Нет, я имею в виду, что им следует начать встречаться, — поправилась Джо, пораженная напористостью Гвен. — Это было бы прекрасно, разве нет? Как в сказке! Подумать только, в скольких журналах о ней стали бы писать!

Вот радость-то, — подумала я, материализуя тональный крем в руке и нанося его при помощи магии. — Неужели она просто проглатывала все, о чем я ей писала? Мы не хотим огласки!

Когда хихиканье наконец стихло, инициативу взяла на себя Гвен.

— А если серьезно, то у тебя шансов куда больше, чем у остальных. Так что начинай с ним встречаться, а потом расскажешь, каков он в постели.

— Гвен, ты идиотка. Откуда Отэмн знать, чем занимаются в постели?

Дверь захлопнулась. На пороге стояла Валери Дэнверс с двумя подругами. Я развернулась, чтобы оказаться к ней лицом, спиной закрывая раковину, словно она была ребенком, которого я готовилась защищать.

— Уйди отсюда, Валери, — храбро ответила ей Ти.

Я почувствовала легкую гордость, ведь именно от нападок ­Валери я спасала Ти. И прекрасно знала, что эта маленькая, застенчивая двенадцатилетняя девочка боится сейчас гораздо больше, чем я.

— И не будь такой вульгарной, — добавила Тэмми.

— Если ты шлюха, то не думай, что все такие же, — с вы­зовом бросила ей Гвен и сделала три шага вперед, оказавшись с Валери лицом к лицу.

В зеркале, которое висело справа от меня, я увидела, как Валери ухмыльнулась и приподняла бровь.

— Вы посмотрите, кто заговорил! Все знают, что ты переспишь с любым сейджеанским ублюдком при первой же возможности.

Гвен презрительно усмехнулась, но все-таки отошла назад. В это же время Джо, которая переводила взгляд с одной на другую, молча встала с табурета, подошла и взяла меня за руку. Кристи сделала то же самое.

Валери чувствовала свое превосходство и уже начала наступать на нас, но внезапно ее остановила крошечная фигура Ти — слишком маленькая и для этого противостояния, и для вечеринки, но неотступно следовавшая за своей двоюродной сестрой, — которая выпрямилась во весь свой небольшой рост и сердито посмотрела на нее.

— Не матерись, Валери, и перестань быть такой злой. Никому твое мнение не интересно, поэтому оставь нас в покое.

Этих слов хватило, чтобы Валери молчала целых десять секунд, а затем, нахмурившись, присела — ее платье приподнялось настолько, что стали видны трусы.

— Мне все равно, что ты говоришь, маленькая черно…

— Даже не думай… — прошипела я и подняла руку, в которой между пальцами висел красный энергетический шар.

Кровь моя кипела, но пелены гнева перед глазами не было. Я себя контролировала, и пока это было так, я не собиралась позволять кому бы то ни было обижать Ти. — Это женский туалет, так что принц не сможет защитить тебя.

Она решила сбежать, но я не собиралась останавливаться. Я не отставала от нее, пока она бесстрашно бросала оскорбления в адрес меня лично, моей бабушки и моего титула, но я не обращала на это ни малейшего внимания. Мы вернулись в бальный зал, где она остановилась, одернула юбку и решила сказать свое последнее слово.

— Я ненавижу тебя! — объявила она, покачиваясь на каблуках.

Я обошла стоявшую передо мной группу, чтобы увидеть ее раскрасневшееся, перекошенное лицо. Я заметила, что ухмыляюсь, — было приятно, что я могу вызвать в человеке такие эмоции.

Как же глупо она сейчас выглядит…

— Взаимно. — Я вежливо кивнула, развернулась и отошла.

Я шла, не обращая внимания на ошарашенные взгляды, обходила столпившихся людей и огибала зеркала. Ноги несли меня в определенном направлении, но я не могла понять, в каком именно. Дойдя почти до конца залы, я остановилась. Мои колени согнулись, одна нога ушла за другую, и я опустилась в реверансе.