Тобиас такой красивый. Тонкие черные татуировки выделяются на его коже и делают его похожим на скульптуру. Еще минуту назад я была убеждена, что мы отлично подходим друг для друга. Что же, возможно, это и так, но только до тех пор, пока мы одеты. А он застенчиво улыбается и привлекает меня к себе. Наклоняется и шепчет: «Ты прекрасна…» И я ему верю.

Он приникает полуоткрытыми губами к моим губам, кладет ладони мне на бедра, его пальцы цепляются за пояс моих джинсов. Осторожно прикасаюсь к его груди, прижимаюсь к нему, чувствуя его прерывистое дыхание.

– А знаешь, я тебя люблю, – говорю я.

– Знаю, – отвечает он.

Тобиас хитро подмигивает, обнимает меня за ноги и забрасывает к себе на плечо. Я хохочу, пусть и немножко нервно, а он несет меня к дивану и довольно-таки бесцеремонно сбрасывает на него. После чего ложится рядом. Я провожу пальцами по его коже. Он сильный, гибкий и уверенный в себе. Он – мой. Я тянусь к его губам.

Раньше я боялась, что, оставшись наедине, мы будем продолжать ссориться и, в конечном итоге, это просто разобьет мне сердце. Но теперь знаю, я слишком сильна, чтобы сломаться так легко.

Первое, что я вижу, когда просыпаюсь на диване, – темные силуэты летящих птиц на ее ключице. Ночью здесь было холодно, и Трис подняла брошенную на пол рубашку и накинула на себя, но сейчас она съехала у нее с одного плеча.

Мы и прежде не раз спали рядом, но сегодня все по-другому. Раньше мы оставались вместе потому, что хотели утешить или защитить друг друга, а на этот раз все гораздо проще: мы просто хотим быть вместе.

Протягиваю руку и дотрагиваюсь кончиками пальцев до ее татуировки. Трис сразу пробуждается. Она тянется ко мне, ее тело теплое, мягкое и податливое.

– Уже утро, – говорю я.

– Ш-ш-ш, – шепчет она. – Если ты не будешь говорить об этом, оно не настанет.

Я прижимаю ее к себе, кладу ладонь ей на бедро. Ее глаза широко распахнуты и насторожены, несмотря на то, что она только что проснулась. Целую ее в щеку, затем в шею. Ее руки обвиваются вокруг моей талии, она вздыхает мне в ухо. Мой самоконтроль вот-вот исчезнет; пять, четыре, три…

– Тобиас… У нас есть на сегодня несколько дел.

– Ну и ладно, – говорю я ей в плечо, медленно целуя ее татуировку.

– Нет, нам пора.

Валюсь обратно на подушки, и мне становится зябко без ее тела.

– Ясно. Кстати, твоего брата надо подучить стрельбе. Ну, на всякий случай.

– Неплохая идея, – говорит она тихо. – Он стрелял… пару раз.

– Я его потренирую, – предлагаю я.

– Спасибо.

Она садится и приглаживает рукой свои волосы. В утреннем свете они отливают золотом.

– Я знаю, тебе он не нравится, но…

– Ты позволишь ему сделать то, что он хочет.

Она улыбается и чмокает меня в щеку.

Смахиваю с шеи последние капли воды после душа. Мы с Трис, Калебом и Кристиной находимся глубоко под землей, в тренажерном зале в зоне «ГП». Здесь прохладно, тусклые лампы освещают тренажеры, маты, шлемы, мишени. Я выбираю оружие, похожее по размеру на пистолет, но более громоздкое, и протягиваю его Калебу.

Пальцы Трис переплетаются с моими. Все легко и естественно: каждая улыбка, взгляд, слово или движение. Если сегодня у нас все получится, то завтра Чикаго будет в безопасности, Бюро изменится навсегда, а мы с Трис начнем строить свою собственную жизнь. Может, мне даже удастся сменить пушки и ножи на что-то продуктивное, вроде отверток, молотков или лопат. Вдруг нам повезет?

– Эта штуковина заряжена не настоящими пулями, – объясняю я Калебу, – но она отлично нам подойдет.

Калеб робко сжимает пистолет, как будто боится, что тот взорвется сию секунду.

– Первый урок: не бойся оружия. Ты ведь стрелял однажды в Товариществе.

– Чистая удача, а не результат моих навыков, – ворчит Калеб и закусывает верхнюю губу.

– Ничего, мы сейчас поработаем, – усмехаюсь я.

Мельком смотрю на Трис, она улыбается мне, а потом тихо говорит что-то Кристине на ухо.

– Ты сюда пришла для того, чтобы помочь или похихикать? – спрашиваю я ее суровым тоном инструктора по инициации. – Ты могла бы попрактиковаться немного. К тебе это тоже относится, Кристина.

Трис корчит мне рожицу, потом они с Кристиной подбегают к нам и выбирают себе оружие.

– Хорошо, теперь повернитесь к мишеням и снимите оружие с предохранителей, – говорю я.

Мишень на противоположном конце комнаты сложнее, чем простые деревянные доски в тирах лихачей. Она состоит из трех окружностей зеленого, желтого и красного цветов, для того чтобы было легче понять, куда попали пули.

– Давай, Калеб.

Калеб поднимает пистолет одной рукой и, подавшись вперед, стреляет. Ствол дергается, пуля улетает куда-то под потолок.

– Готово, – раздраженно фыркает Калеб.

– Книжки не смогли научить тебя всему, – заявляет Кристина.

– Ты должен держать его обеими руками. Выглядит не так круто, но зато ты не промажешь.

– Я не пытался выглядеть круто.

Кристина слегка сгибает ноги и целится в мишень. Учебная пуля попадает во внешний круг и отскакивает, катясь по полу. Остается светящаяся точка, которая отмечает место попадания. Хотел бы я иметь такую технологию во время подготовки к инициации.

– Что же, – комментирую я, – но пуля прошла совсем рядом с телом твоей жертвы.

– Я немного… заржавела, что ли? – признается Кристина.

– Думаю, что самый простой путь для тебя, это повторять все за мной, – говорю я Калебу.

Встаю так же, как всегда, поднимаю оружие обеими руками и замираю. Калеб пытается подражать мне, начиная от постановки ног до движений всего тела. Может, Кристина и дразнит его, но именно умение анализировать приносит ему пользу. Вижу, как он меняет углы наклонов, дистанцию, напрягается и расслабляется.

– Отлично, – киваю я наконец. – А сейчас максимально сосредоточься.

Смотрю на центр мишени, стараясь, чтобы он поглотил меня. Расстояние не проблема, пуля пойдет прямо в цель. Вдыхаю, выдыхаю и нажимаю на спусковой крючок. В яблочко.

Отступаю на шаг назад, чтобы понаблюдать за Калебом. У него правильная стойка, но он излишне напряжен, смахивая на статую с пушкой. Он застывает на месте и стреляет. На сей раз отдача уже не пугает: пуля попадает в самый верх мишени.

– Хорошо, – повторяю я. – Но ты еще очень нервничаешь.

– Не догадываешься почему? – его голос срывается.

Становится заметно, что он весь охвачен ужасом. Я сталкивался с такими ребятами, когда они проходили инициацию. Но Калеб – другое дело. Я встряхиваю головой и спокойно объясняю: