— Мы пытаемся выяснить, почему клетки, произведенные в результате данного деления, способны в своем развитии обладать различными клеточными судьбами.

— О господи. Наверно, зря я спросила.

— Это не так уж сложно. Помните, я говорил, что есть два типа гаплоидных клеток, тип «а» и тип «альфа»?

— Да.

— Ну вот, у каждого из этих гаплоидов тоже имеется два типа. Мы их называем материнскими клетками и дочерними. Материнские клетки способны размножаться почкованием и создавать новые клетки. Дочерние — нет. Материнские клетки еще и способны менять пол — из «а» превращаться в «альфа», — для того чтобы спариваться. Мы пытаемся выяснить, почему материнские клетки на это способны, а их дети — нет.

— Я знаю почему, — сказала Филлида. — Потому что маме всегда можно доверять.

— Эту асимметрию можно объяснить миллионом возможных причин, — продолжал Леонард. — Мы исследуем одну из возможностей, которая связана с геном НО.[24]Это сложная штука, но если вкратце, то мы делаем вот что: вырезаем ген HO и вставляем его задом наперед, чтобы он считывался с другой цепочки ДНК в другом направлении. Если это влияет на способность дочерней клетки к смене пола, значит, за асимметрию отвечает именно ген НО.

— Этого мне, боюсь, не понять.

Мадлен впервые слышала, как Леонард подробно рассказывает о своей работе. До сих пор он только и делал, что жаловался. Ему не нравился Боб Килимник, который относился к нему как к нанятому ассистенту. Он говорил, что сама по себе работа в лаборатории интересна не более, чем вычесывание вшей из головы. Но сейчас казалось, что Леонард искренне интересуется своими занятиями. Пока он говорил, лицо его оживилось. Мадлен была так счастлива увидеть его вернувшимся к жизни, что, забыв о его лишнем весе, о бандане на голове, о стоящей тут же матери, стала слушать его объяснения.

— Мы изучаем дрожжевые клетки по той причине, что они в основе своей похожи на человеческие клетки, только гораздо проще. Гаплоиды похожи на гаметы, клетки, которые у нас участвуют в половом размножении. Надежда такая: все, что мы поймем про дрожжевые клетки, может оказаться применимым к человеческим. Так, если мы поймем, как и почему они размножаются почкованием, то, возможно, узнаем и кое-что о способах этот процесс остановить. Есть некие доказательства того, что почкование дрожжей аналогично почкованию раковых клеток.

— Значит, вы пытаетесь излечить рак? — В голосе Филлиды послышалось возбуждение.

— В этом эксперименте — нет, — сказал Леонард. — Я вообще говорил. Сейчас мы тестируем одну гипотезу. Если Боб прав, то последствия будут огромные. Если нет, по крайней мере, одну возможность мы исключим. И сможем двигаться дальше. — Он понизил голос. — По моему мнению, автор гипотезы, которую мы тестируем, так сказать, витает в облаках. Но мое мнение никто не спрашивал.

— Когда вы поняли, что хотите быть ученым, Леонард? — спросила Филлида.

— В старших классах. Это все мой замечательный учитель по биологии.

— У вас в роду было много ученых?

— Вовсе нет.

— А чем ваши родители занимаются?

— У отца когда-то был антикварный магазин.

— Правда? Где?

— В Портленде. Штат Орегон.

— А ваши родители до сих пор там живут?

— Мама — да. Отец теперь в Европе живет. Они развелись.

— О, понимаю.

Тут Мадлен сказала:

— Мам, нам пора.

— Что?

— Леонарду надо вернуться к работе.

— О, конечно. Ну что ж. Очень рада была с вами познакомиться. Извините, что у нас сегодня так мало времени. Ни с того ни с сего пришло в голову: почему бы не прилететь?

— Приезжайте в следующий раз на подольше.

— С огромным удовольствием. Может быть, смогу приехать в гости с отцом Мадлен.

— Это было бы замечательно. Простите, что я сегодня так занят.

— Не стоит извиняться. Наука идет вперед огромными шагами!

— Скорее ползет, — сказал Леонард.

Как только они вышли, Элвин потребовала, чтобы Мадлен отвела ее к себе домой.

— У меня сейчас все платье спереди промокнет.

— Так бывает? — вздрогнула Мадлен.

— Да. Ходишь как корова.

Мадлен засмеялась. Встреча была позади, и она испытывала такое облегчение, что почти ничего не имела против экстренных семейных ситуаций. Она повела Элвин с Филлидой через парковку к своему дому. Элвин начала расстегивать блузку, еще не дойдя до двери. Оказавшись в квартире, она плюхнулась на диван и снова вытащила из сумки молокоотсос. Расстегнула с левой стороны свой лифчик для кормящих и присоединила присоску к груди.

— Потолки очень низкие, — сказала Филлида, упорно отводя глаза.

— Знаю, — ответила Мадлен. — Леонарду нагибаться приходится.

— Зато вид прекрасный.

— О господи, — вздохнула от удовольствия Элвин. — Какое облегчение. Говорят, у некоторых женщин от кормления грудью оргазм бывает.

— Вид на океан просто изумительный.

— Видишь, мам, чего ты лишилась, отказавшись от грудного вскармливания?

Закрыв глаза, Филлида сказала властным тоном:

— Можно тебя попросить заняться этим в другом месте?

— Здесь все свои.

— Ты сидишь перед большим окном на улицу. Любому прохожему все сразу видно.

— О’кей. Господи. Пойду в ванную. Все равно мне пописать надо.

Она поднялась, держа отсос и быстро наполняющуюся бутылочку, и отправилась в ванную. Дверь она закрыла.

Филлида расправила юбку своего костюма и села. Подняла глаза на Мадлен со снисходительной улыбкой:

— В браке всегда начинаются неполадки, когда появляется ребенок. Это прекрасное событие. Но взаимоотношения осложняются. Поэтому так важно найти правильного человека, с которым будешь заводить семью.

Мадлен твердо настроилась не обращать внимания на всякие подтексты. Она решила целиком сосредоточиться на тексте.

— Блейк очень хороший, — сказала она.

— Замечательный, — согласилась Филлида. — И Элли замечательная. А Ричард Львиное Сердце — прелесть! Но ситуация дома ужасная.

— Это вы про меня там? — крикнула из ванной Элли. — Хватит про меня говорить.

— Когда закончишь там свои дела, — крикнула в ответ Филлида, — нам всем вместе надо поговорить!

Раздался шум спускаемой воды. Спустя несколько секунд из ванной появилась Элвин, продолжая отсасывать молоко.

— Говорите что хотите — мне все равно, я обратно не вернусь.