Первым делом она выбрала оружие. Гридни в городе не носили кольчуг и, тем более, щитов – не война как-никак. Ватага их взяла. Брони, чтоб не смущать киевлян, надела под свиты, щиты прицепила к седлам. Миндалевидные, червленые, те смотрелись нарядно – будто для того и повешены. У храма ватага щиты сняла и забросила за спины. Смотрелось тоже красиво.

В собор побратимы не вошли – остались в притворе. Даже самый пропащий тать не станет убивать в церкви: не водилось такого на Руси. Опасность ждала на пути к храму или по возвращении из него; ватага держала это в уме и действовала соответственно. После того как молебен кончился, пропустила Ивана вперед, а шедших следом бояр ловко оттерла. Те было зароптали, но, глянув на лица стражей, умолкли.

Кинувшись за подаянием, нищие закрыли ватаге обзор, поэтому убийц она разглядела не сразу. Но когда увидела…

Стоявший за Иваном Свень рванул князя за плечо и швырнул себе за спину. Следом это проделал Зоран, за ним – Братша. Князь летел по цепочке от одного побратима к другому, при этом его слегка помяли и приложили спиной о стену. Зато Великий сразу стал недосягаем. Гридни на такое не решились бы. Они не росли вместе с Иваном, не хлебали с ним из одного котла, не маялись вместе в половецком плену и не числились в побратимах князя. Они попытались бы заслонить князя и завязли бы в толпе нищих. Почтительность порою смертельно опасна.

Спрятав князя, ватага загородились щитами. С этого момента шансов у нападавших не стало.

В запале те попытались прорвать строй, но очень скоро поняли, что погорячились. Четверо, обливаясь кровью, рухнули на землю, остальные отпрянули и стали озираться. Отступать было некуда. Гридни, разглядевшие опасность, бежали к паперти с мечами в руках, а толпа на площади застыла в молчании. О том, чтобы пробиться сквозь нее, нечего было и думать.

– Ко мне! – крикнул вожак, и уцелевшие убийцы образовали вокруг него кольцо. Стена щитов двинулась следом, обтекла заговорщиков, после чего замерла. Обе стороны не торопились с нападением. Убийцы понимали, что они в ловушке и в схватке им не выстоять. Резон не спешить был и у ватаги. Зверь был загнан, но готовился огрызаться.

– Кидайте зброю! – предложили убийцам.

– Приди и возьми! – ответил вожак.

В подтверждение своих слов он взмахнул клинком, метя в торчавшую над щитом голову. Та спряталась, меч разрубил окантовку щита и застрял в дереве. Вожак замешкался, выдергивая клинок, и невольно подставился. Спутники рванулись на выручку. Клинки застучали по щитам, в ответ ударили мечи защитников. Разглядев на убийцах кольчуги, побратимы били по конечностям. На землю полетели отсеченные пальцы и руки. Двоим убийцам подсекли ноги, те упали. Их немедленно прикончили. Следом наступил черед раненых. Те пытались отбиться, но против двух-трех противников, к тому же укрытых щитами, выстоять не смогли. В считаные мгновения вожак остался в одиночестве. Застыв среди трупов, он угрюмо глядел на окруживших его воев.

– Бросай меч! – посоветовали ему.

Вожак покачал головой и поднял оружие. Сдаваться он не собирался. Но вместо смертельных ударов щиты разомкнулись, и в круг вступил немолодой воин с мечом в руке.

– Володько! – хмыкнул, разглядев убийцу. – Так и думал. А это уные твои?

Малыга ткнул клинком в трупы. Володько промолчал.

– Они! – заключил Малыга, не дождавшись ответа. – Более некому. Добрые были вои, бились до последнего. Сгубил ты их, как некогда под Галичем – все по злобе своей. Жил сволочью, ей и сдохнешь!

Малыга плюнул.

– Заткни пасть! – рявкнул вожак. – Перед князем стоишь!

– Висельником! – поправил Малыга. – Можем кол в задницу вставить – проживешь дольше. Или, мнишь, на пир позову?

– Пес!

– Может, и пес, – согласился Малыга. – Но не волк, как ты. Безвинных не резал, девок не насиловал.

– Одну, слышал, подобрал, – ухмыльнулся Володько. – Сладкая после уных моих?

Два клинка одновременно сверкнули в воздухе. Володько метил в незащищенный бок посадника, но Малыга отбил удар. Обратным движением меча полоснул князя по шее. Володько схватился за горло и стал оседать.

– Вот так! – сказал Малыга, опуская меч.

Он наклонился, чтобы обтереть клинок о свиту ближнего трупа, поэтому не заметил короткого замаха. Воином Володько остался до конца: даже умирая, не выпустил меч. Ужалил уже вслепую, но попал…

Когда Иван пробился сквозь строй побратимов, Малыга сидел на земле, а Свень бинтовал его руку куском свиты. Ткань, ложась на рану, набухала красным.

– Зачем? – спросил Иван, приседая. – Куда б он делся?

– Не удержался, – прошептал Малыга. – Столько ждал! За брата твоего сквитаться, Любаву мою… Теперь и помереть не страшно!

– Не надо! – попросил Иван, с ужасом видя, как сереет и приобретает землистый оттенок лицо батьки. – Пожалуйста!..

* * *

Прилег он только под утро. У Володька не вышло убить Великого, но отравить ему начало княжения он смог. Город взбунтовался.

Киевляне могли выгнать князя и даже убить его, но не терпели, когда это пытался сделать другой. Брошенный кем-то клич нашел отклик.

Сначала толпа глумились над трупами. Люди пинали тела убийц, плевали на них; в завершение, протащив по улицам, бросили в Днепр. Дружина не препятствовала. Во-первых, не имела такого желания, во-вторых, давала люду потешиться. Не помогло. Разобравшись с мертвыми, мстители вспомнили о живых. Володько жил в подворье Ростислава Белгородского, толпа потекла его громить. Семьи Володько там не было – успела уехать в Белгород, а вот челядь осталась. Холопов ждала участь хозяина, не вмешайся Иван. Перепуганную челядь отбили, но подворье не отстояли. Его разбили и разграбили. После чего вспомнили о белгородских купцах…

Иван, не слезая с седла, метался по городу, уговаривал, просил, умолял. Он сорвал голос, получил камнем в спину и едва не погиб, когда в сумерках его приняли за Ростислава. Пожелай недруги князя убить его сейчас, это удалось бы легко. Немногочисленная стража, сопровождавшая князя, пока дружина спасала белгородцев, не устояла бы и минуты. Выкликни кто «Бей!» – князя растерзали бы. К счастью, не выкликнули… С наступлением темноты город утих, но Иван еще долго не ложился, отдавая распоряжения и принимая доклады.

Пробуждение было скверным. К Ивану вновь пришел тип в мантии. Он хихикал и вопрошал: «Ну? Я же говорил!» В сердцах Иван послал козла по матушке, получил от него в лоб и проснулся. Какое-то время он лежал, вспоминая события вчерашнего дня, после чего заставил себя подняться. Этой ночью в княжьем тереме многие не сомкнули глаз. Разбуженный слуга принес умыться и сопроводил князя к батьке.

Малыга был без сознания. Отбросив в сторону раненую руку, он дышал часто и хрипло. На лавке у ложа, свернувшись калачиком, спала Млава. Отправляясь в Киев, Иван взял ее с собой – как чувствовал.