– Вы серьезно?

– Про переезд? Но вы же не останетесь в коммуналке? Или у вас там так весело, что и уезжать не хочется?

– Хочется. Я про наследство. Вы про наследство серьезно говорите?

– Более чем. Но повторяю: родственники это дело так не оставят. Однако советую судиться. У вас есть все шансы выиграть дело.

Я смотрела на следователя, открыв рот.

– Я понимаю, что вы не восприняли подписание завещания серьезно. В особенности после того, как вам рассказали, сколько раз певица его меняла. Это на самом деле так. Но повторяю: завещание было составлено по всем правилам и подписано, пусть и с небольшими нарушениями. Кстати, можно и без свидетелей обойтись. Я вообще не знаю, зачем Сухомлинская их приглашала. Или просто любила публику? Но в случае смерти Сухомлинской вы – наследница. И Игорь Олегович это понял. И воспринял серьезно. У него был мотив убить ее. Вы становитесь богатой наследницей, он на вас женится… Или он просто хотел вас так отблагодарить за все, что вы для него сделали. И ведь он же не знает, что найдет, когда выйдет из тени. От фирмы могут остаться рожки да ножки. А тут приличное наследство, бизнес…

Я не смогла закрыть от удивления рот. Игорь не мог убить Сухомлинскую. А вот его двойник, по-моему, мог убить кого угодно, о чем я и сказала следователю.

– Откуда он мог знать, что Нина Евгеньевна находится в этой больнице?

– Проверьте сотрудников больницы, – предложила я. – Нет ли там кого-то из детского дома номер… – я назвала нужный. – Или удочеренных директрисой детского дома девочек, которые теперь, конечно, взрослые женщины.

Мне пришлось в подробностях пересказать то, что я накопала в Интернете.

– Значит, думаете, что это одна шайка? Которая нацелилась на фирму Игоря Олеговича?

– А что еще я могу думать?

– Ну… Возможны варианты.

– Какие?!

– Давайте подождем обследования вашего Игоря Олеговича. Вы можете сегодня привезти его в больницу? Мы все будем присутствовать. Как я уже сказал, его осмотрит тот же врач. Те люди, которые говорили с двойником, поговорят и с ним. Тогда мы сможем точно сказать, он был в больнице или не он. Хотите это узнать?

– Хочу, – сказала я.

Я на самом деле хотела.

– Кстати, а вы что делали поздно вечером в воскресенье? И ночью?

– Вы и меня подозреваете?

– Вас, конечно, камеры наблюдения перед входом в больницу не зафиксировали… Но я должен спросить для проформы.

Я сказала, что делала, и перечислила свидетелей, которые могли подтвердить, где я находилась. Упоминание первого американского вице-консула произвело самое большое впечатление. Рыжий парень даже мороженым подавился.

– Как у вас в доме интересно, – покачал головой следователь. – А вы не знаете, сколько платят за ребенка?

– По-моему, по договоренности. Алла по моим прикидкам тысяч восемьсот получает – в целом. Могу ошибиться. И должна быть доплата за двойню.

– Еще восемьсот? – встрял рыжий. – Может, мне пол поменять?

– Ты все равно не родишь, – хмыкнул следователь. – Но я впервые жалею, что не родился женщиной. Донорство спермы – это просто копейки, а тут…

– Женщина девять месяцев беременная ходит! – закричала я. – Вы понимаете, как это тяжело?

Хотя я сама с радостью терпела бы и токсикоз, и боль в спине, и невозможность поспать на животе, и многое другое – только бы родить ребеночка… И на суррогатную мать у меня нет денег.

Или теперь есть? Наследства Аллы Сухомлинской хватит и на большую квартиру, и на суррогатную мать? И на воспитание и образование ребеночка?

Вероятно, мои мысли каким-то образом отразились на лице. По крайней мере, следователь спросил, не думаю ли я о том, куда потратить деньги. Я честно сказала, о чем подумала. Следователь закатил глаза. Рыжий опять подавился мороженым.

– Могу пожелать вам удачи, Варвара Николаевна, – сказал следователь. – И даже не буду считать то, что вы сейчас сказали, возможным мотивом убийства Сухомлинской.

– Да неужели вы думаете, что я бы побежала убивать Сухомлинскую – или кого-то другого, – даже если бы подобная мысль мне раньше пришла в голову? Я пятнадцать лет пыталась забеременеть, но ни мой бывший муж, ни я…

– Успокойтесь, – следователь по-дружески накрыл мою руку своей. – Вас никто ни в чем не подозревает. Даже в сокрытии улик.

Я не стала спрашивать, какие улики я могла скрыть… И спасибо, что больше не напоминал про спасение мною Игоря, про несообщение о преступлении… У них явно не было цели меня посадить. За что? Но вот Игоря…

– Встретимся в известной вам частной клинике. Через сколько вы сможете туда приехать с Игорем Олеговичем? – спросил следователь.

– Часа через два.

Я поехала в квартиру сестры. Возможно, за мной следовал кто-то из представителей органов, но я не мастер по определению слежки. И в любом случае вопрос надо было решать! Игорю пора было выходить из тени! Это его пытались убить, а не он! И я, и мои родственники можем многое рассказать в суде. И врач, которого вызывали к Игорю, подтвердит, в каком он был состоянии. И где он был, когда другой «Игорь Олегович» лечился непонятно от чего в государственной больнице. И Нина сразу же поняла, что это двойник, занявший место Игоря. И Нину пытались убить. И она знает кто. И в ночь с воскресенья на понедельник ее снова пытались убить…

Игорь, мой племянник Денис и сестра очень внимательно меня выслушали.

– Он никуда не выходил, – твердо заявил мой племянник.

– Но съездить в больницу и доказать свою невиновность все-таки стоит, – высказала свое мнение сестра.

– Только с адвокатом, – посмотрел на меня Игорь. – Сейчас позвоню и попрошу подъехать. А то знаю я наши органы… Варя, я клянусь тебе: я никого не убивал. Аллу Сухомлинскую так уж точно. Зачем она мне сдалась?! Хотя мне было интересно выслушать версию следователя. Однако он не учел, что я и так не бедный человек, и в состоянии обеспечить тебя, Варя, всем, что твоей душеньке угодно.

«А как же Лиза?» – хотела спросить я, но промолчала. Какое мне дело до его жены? В особенности, раз я хочу занять ее место…

С адвокатом мы встретились по пути, и он на своей машине пристроился за моей, в которой сидели Игорь и Денис, поехавший в качестве свидетеля.

Следователь с рыжим помощником не преследовали нас, а ждали в больнице, где Игоря рассматривали, как какую-то экзотическую зверюшку. Первой заговорила медсестра.

– Тогда был не он, – уверенно заявила она. – Не мог он за пару дней так отъесться.

– Я что, толстый? – даже обиделся Игорь.

– Вы – плотный, а ваш двойник заметно стройнее. Вас нельзя назвать сухощавым. Думаю, что для изображения вас ему пришлось бы на живот и бока что-то подкладывать. Или народ решил бы, что он в больнице так похудел…