До этого домишки он, конечно, дошел помедленнее, чем в прошлый раз доехал на «уазике», но в общем довольно быстро. Здесь его кое-что насторожило.

Примерно на том же месте, где позавчера стоял «уазик», перед домиком Нефедовой красовался джип «Шевроле-Блейзер». Примерно такой, на котором прошлым летом ездил вполне прилично выглядевший Ваня Седой. Тогда он еще имел волосы, уши и не походил на посла с планеты Нарн из фантастического фильма «Вавилон-5». Номера Ваниного джипа Таран, конечно, не запомнил, но цветом он был точно такой же — синий. Именно на «Шевроле-Блейзере» бразильско-елабужского производства Юрку и Дашку год назад Седой с бригадой отвезли на свалку, контролируемую Жорой Калмыком. Неприятные воспоминания нагнала на Тарана эта машинка. Там, на свалке, он узнал всю правду про Дашку, именно там эта курва у него на глазах Жору Калмыка с семью братанами обслужила, да еще и старалась, как могла, им понравиться… На этом же джипе Седой на следующий день приехал по Дашиной наводке на ферму Душина, погибли и Алексей Иваныч, и журналист Крылов. Там же и сам Седой попался братве Калмыка, которая хотела заживо его сжечь, но не сумела сделать это до конца.

За рулем покуривал, надвинув на нос синюю бейсболку с надписью «First», парень в черной майке, с крестиком на золотой цепочке. На дочерна загорелом плече у него была какая-то витиеватая красно-сине-зеленая татуировка. Морда, однако, не выглядела на сто процентов бандитской, да и татуировку, скорее всего, кололи не на зоне, а в каком-нибудь приличном тату-салоне, с помощью специальной импортной машинки, позволяющей делать эту шкурографию весьма художественно. Так что фиг поймешь, действительно это крутой или просто косит под крутого.

Таран миновал дом Анны Гавриловны и заторопился в сторону развилки.

Пройдя несколько десятков метров, Таран вышел на лесную дорогу, идущую в сторону озера, и почти сразу же метрах в тридцати перед собой увидел Лизку. Она шла медленно и держала на руках Муську. Должно быть, притомились.

На сей раз Лизка удирать не стала. Наоборот, она обернулась, когда услышала за спиной шаги, и подождала, когда Юрка приблизится. На лице ее была какая-то растерянность и недоумение.

— Юра, — спросила Лизка, — ты не знаешь, как я сюда попала?

Таран, конечно, особо не удивился. Он помнил, как в мае отходили от Полининого гипноза Алик и Тина. Те тоже, когда Полина заснула и перестала держать их на контроле, по первости ни хрена не могли понять, как очутились на шоссе, ведущем к секретному объекту господина Антона. Однако было одно «но». Тогда ведь Полина потеряла над ними контроль именно потому, что перенапрягла мозги и заснула. Но ведь сейчас-то она уже спит! И тем не менее всякие пакости делает, если принять ту версию, которую изложил Тарану Птицын.

То, что Лизка, кажется, начала соображать, Юрку, обрадовало.

— А ты что, ничего не помнишь? — спросил он осторожно.

— Что-то помню, а что-то нет… — напряженно наморщив лобик, ответила Лизавета. — Мне во сне какая-то гадость приснилась…

— Насчет папы Гены?

— Ага! — произнесла она. — Как будто его бандиты схватили и посадили в подвал. По-моему, такой был сон.

— А насчет того, как мы утром на речку ходили, помнишь?

— Помню… — кивнула Лизка. — В волейбол играли, потом завтрак готовили, потом кушали… И все! Больше ничего не помню.

— И как мы с тобой Генриху звонили, не помнишь? Вот с этого телефончика? — Таран показал Лизке сотовый.

— Немножко помню. И даже помню, как номер набирала. Но какой — забыла. А дальше — полный маразм… — Лизка помотала головой, словно бы отгоняя наваждение. — Ощущение такое, будто спала-спала и вдруг проснулась, только не в кровати, а уже на ногах. И Муська мяучит — наверно, домой просится.

Юрка хотел было объяснить ей ситуацию, как вдруг услышал за спиной шум мотора. Со стороны развилки на лесную дорогу, явно не жалея подвески, круто вывернул «Шевроле-Блейзер».

Что-то Тарану в нем не понравилось. Юрка дернул Лизавету за руку и утащил сперва под прикрытие придорожных кустов, а потом и дальше, в глубь леса.

Впрочем, те, кто сидел в джипе, судя по всему, Тараном и Лизкой не интересовались. «Шевроле» пронесся мимо, подняв тучу пыли, и скрылся за поворотом.

— Чего ты от них шарахался? — спросила Лизка, которая даже испугаться не успела.

— Так, по привычке… — пробормотал Юрка, которому стало немного стыдно за свое поведение.

— Ну так что, пойдем домой? — предложила Лизка. — А то небось твоя Надька уже волноваться начала…

До крайних домов Васильева они дошли без приключений и не тратя времени на разговоры. Юрка даже не стал справляться, как Лизка пробиралась через лес, ибо был убежден, что она этого действительно не помнит. Вместе с тем Таран все же чувствовал беспокойство. Все-таки ощущение того, что Лизкин сон имел под собой какую-то реальную подоплеку, никуда не делось. Уже топая рядом с Лизкой мимо дома Анны Гавриловны, Юрка размышлял, не позвонить ли все-таки Ляпунову…

Около калитки стояла какая-то бабка в платочке, линялом ситцевом платье и калошах на босу ногу.

— Нюша-а! — позвала она. — Ты дома?

Никто не отзывался, и, что удивительно, собака не лаяла. Лежала себе на боку, вытянув мохнатые лапы, и даже на мух, которые над ней кружились целой стаей, не реагировала.

— Нюш! — еще раз крикнула старуха. — Выйди, пожалуйста! Это я, Соня! Заснула, что ли?! Нюша!

Муська, сидючи у Лизки на руках, начала мяучить. Ей явно что-то не нравилось в окружающей обстановке.

— По-моему, эта собака сдохла… — заметила Лизка то, до чего Таран еще не успел додуматься.

Юрка остановился. Собака сдохла, Анна Гавриловна не отзывается, а джип куда-то уехал. И не прямо в сторону шоссе, а по лесной дорожке к озеру. Что-то это фигово выглядит!

Тем временем бабка Соня рискнула войти в калитку, опасливо косясь на собаку.

Бабка Соня дошла до крыльца, кряхтя сняла калоши со своих синих ног, украшенных варикозными шишками, и поднялась по ступенькам в дом. Не прошло и минуты, как из дома послышался испуганный вопль:

— Нюша-а-а! Ой, господи, беда! Померла!

От близлежащих домов уже ковыляло несколько стариков и старух. Появился и мужик помоложе, в драной белой майке и синих трикотажных тренировочных штанах советского образца — такие еще до рождения Тарана и Лизки по шесть рублей продавались. Он опередил всех еле шкандыбающих дедов и бабок, подошел к Юрке и спросил:

— Чего, померла, что ли?

— Вроде бы, — ответил Таран неуверенно.

В это самое время бабка Соня, всхлипывая и всплескивая руками, спустилась с крыльца.

— Ой, Нюшенька! Ой, подруженька дорогая! — то и дело взвывала она. — Ой, беда-какая!