— Слушай, ты, конечно… конечно…

— Очень помогла тебе?

— Но ты не смеешь так разговаривать со мной!

И тут Тиффани совершенно ясно услышала, как под крышей кто-то тихо-тихо произнёс: «Раскудрыть, вот ведь мал-мал соплюх!»

Она закрыла глаза, сердце бешено колотилось. Потом указала лопаткой на пустое ведро для воды:

— Ведро! Наполнись!

Ведро расплылось от скорости, булькнуло. Вода плеснула через край.

Роланд ошалело уставился на него.

Тиффани улыбнулась ему так любезно, как только могла. Её любезная улыбка при желании выглядела довольно устрашающе.

— Ты ведь никому не расскажешь?

— Никто мне не поверит, — заикаясь, ответил он.

— О да, — кивнула Тиффани. — Мы поняли друг друга. Вот и славно, правда? А теперь, если не возражаешь, я бы хотела закончить здесь и заняться сыром.

— Сыром? Но ты… ты могла бы делать всё, что захочешь! — выпалил Роланд.

— А сейчас я хочу сделать сыр, — спокойно ответила Тиффани. — Уходи.

— Эта ферма принадлежит моему отцу! — брякнул Роланд и, похоже, только потом понял, что брякнул он это вслух.

Раздались два негромких, но очень выразительных постукивания — это Тиффани положила лопатки и повернулась к Роланду.

— Очень отважно с твоей стороны было сказать такое, — проговорила она. — Но, наверное, теперь, немного подумав, ты уже жалеешь, что сказал это, да?

Роланд стоял зажмурившись. Он только кивнул.

— Хорошо, — сказала Тиффани. — Сегодня я делаю сыр. Завтра, может быть, займусь чем-то другим. На какое-то время, возможно, я уеду, и ты станешь гадать: «Где она?» Но часть меня всегда будет здесь, я буду постоянно держать эту землю в своих мыслях, постоянно приглядывать за ней. И однажды вернусь. А теперь уходи!

Он повернулся и бегом кинулся прочь.

Тиффани дождалась, когда топот Роланда затих вдали, и окликнула:

— Ну ладно, кто здесь?

— Эт’ я, хозяйка. Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок, хозяйка. — Пикет показался из-за ведра и добавил: — Явор Заядло велел приглянуть за тобой покамест. И сказать тебе спасибы за предложенье.

«Волшебство не перестаёт быть волшебством оттого, что ты теперь знаешь, как оно было сотворено», — подумала Тиффани.

— Можешь смотреть, но только в молочне, — сказала Тиффани. — Не смей шпионить за мной.

— Ни-ни, хозяйка, — поспешно ответил Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок. Потом ухмыльнулся: — Фиона будет кельдой Медной горы. Она зовёт меня с собой тамошним гоннаглом.

— Поздравляю!

— Ах-ха, и Вильям грит, я буду отличным гоннаглом, надо тока с визжалью больше рыпытировать. И… э…

— Да? — сказала Тиффани.

— Э… ну, Хэмиш грит, девчонка из клана Долгого озера ща подыскивает себе клан, чтобы стать кельдой. Гм… Она из хорошего клана, и… — От смущения Фигль сделался фиолетовым.

— Замечательно, — сказала Тиффани. — На месте Явора Заядло я бы немедленно послала за ней.

— Так ты не против? — не веря в такое счастье, переспросил Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок.

— Вовсе нет, — сказала она.

На самом деле где-то в глубине души что-то в Тиффани сопротивлялось такому решению, но она вполне могла подавить этот протест и засунуть в дальний уголок памяти.

— Здорово! — воскликнул Фигль. — А то ребята малость волновались. Тады я побегу, скажу им! — Он понизил голос: — А хошь, я сперва сбегаю за тем жирным верзунчиком и пригляну, чтоб он ишшо разок свалился с лошади?

— Нет! — выпалила Тиффани. — Нет. Не надо. Нет. Я сама с ним разберусь. — Она улыбнулась. — Я сама со всем разберусь.

Оставшись одна, она снова занялась маслом…

Шлёпашлёпашлёп…

Прервавшись, Тиффани отложила лопатки и кончиком чисто-начисто отмытого пальца нарисовала на верхней поверхности куска тонкую изогнутую линию, а потом ещё одну, пониже, чуть касающуюся верхней. Вместе получилась волна. Она добавила третью, ровную линию в самом низу — Мел.

Земля под волной…

Она стёрла рисунок и взяла деревянный штампик. Тиффани сделала его вчера из яблоневой древесины, которую ей дал господин Чурбаке, плотник.

Она прижала штампик к маслу и аккуратно убрала.

На жирной жёлтой поверхности отпечатался рисунок: прибывающая луна, а на её фоне — ведьма на метле.

Тиффани снова улыбнулась — улыбкой матушки Болен. Однажды всё изменится.

Но начинать нужно с малого.

Потом она занялась сыром…

…В молочне, на ферме среди холмов, которые плавно переходят в равнины, среди лугов, где овцы щиплют невысокую травку, словно белые облака, медленно плывущие над зелёным морем, а там и тут, словно кометы, проносятся овчарки. В огромном и бескрайнем мире холмов, что был, есть и будет*.

Картина, в которой Тиффани очутилась, существует на самом деле. Её написал Ричард Дадд, она называется «Мастерский замах сказочного дровосека» и висит в лондонской галерее Тейт. Полотно небольшое, примерно двадцать один дюйм в ширину и пятнадцать в высоту. Художник написал его в середине девятнадцатого века и потратил на это девять лет. Я не знаю более известной картины с изображением фейри, или эльфов. Она действительно странная. Так и пышет летним зноем.

Если спросить у людей о Ричарде Дадде, они ответят: «Он сошёл с ума, убил своего отца, остаток жизни провёл в сумасшедшем доме и нарисовал странную картину». В общих чертах это так и есть, но ужасно, что жизнь талантливого и умелого художника, страдавшего серьёзным психическим заболеванием, свелась в итоге к этим нескольким словам.

На картине нет Фиглей, но ведь могло случиться так, что один был и его пришлось закрасить из-за неприличного жеста. У них все жесты неприличные.

Ах да, и обычай вкладывать в гроб пастуха клок необработанной шерсти тоже существовал на самом деле. Даже боги понимают, что пастух должен заботиться об овцах. В богов, которые этого не понимают, и верить не стоит.

Словосочетание «подсолнечный свет» я выдумал, но оно того заслуживает.

Стр. 10

…в последнее время ей стало казаться, что с таким именем, как Тиффани, ей придётся нелегко в жизни.

Тиффани — у англоязычного (и не только) читателя имя «Тиффани» немедленно вызывает ассоциацию с миром роскоши и бриллиантов, с блеском, богатством и пышностью благодаря ювелирной компании «Tiffany» (хотя, как это часто бывает у Т. Пратчетта, с Плоским миром эта ассоциация никак не связана). Основанная ещё в 1837 году, сегодня «Tiffany» позиционирует свои изделия как атрибут принадлежности к высшим кругам, символ вкуса и стиля. Восприятию «Tiffany» в таком ключе немало поспособствовал культовый фильм «Завтрак у Тиффани» (1961), съёмки которого проходили на Манхэттене, на углу Пятой авеню и 57-й улицы, где находится старейший магазин компании. Может показаться, что имя, вызывающее подобные ассоциации, плохо подходит деревенской девочке и будущей ведьме.