– Велено запереть их в подвале, – сообщил нашконвоир и тряхнул головой, словно пытаясь избавиться от наваждения. –Только сначала в туалет…

Нас повели по коридору, мы спустились в подвал, возлеближайшей двери ребята притормозили. Задумчивый распахнул ее перед Славкой.

– Спасибо, – сказал тот и скрылся за дверью, а мыостались ждать. Когда Славка вернулся, в туалет отправилась я, а мой недавнийспаситель сказал:

– Отведи его, а я за девчонкой присмотрю. – Ишагнул за мной, прикрыв дверь. Мы оказались в маленькой комнате с умывальником.Я покосилась на парня и спросила с сомнением:

– Ты боишься, что я смоюсь по канализационной трубе,или просто извращенец?

Он привалился к двери и вдруг улыбнулся.

– Фенька, ты что, меня не узнала? – шепотомспросил он.

– Сережа? – удивилась я, наконец сообразив, ктопередо мной. Трудно было узнать в этом красивом, уверенном в себе мужике шофераВадима, добродушного и недалекого Серегу. Да, время меняет людей. Он засмеялся.

– Ну, слава богу. А я смотрю, ты по мне взглядоммажешь, словно видишь в первый раз. Как дела? – подмигнул он. Глупеевопрос задать трудно, выходит, изменения коснулись только его внешности.

– Дела не очень.

– Не переживай, я что-нибудь придумаю, –посерьезнев, произнес он. – Что бы Димка ни болтал, я-то знаю, ты неубивала Вадима. Да ты бомжа и того пожалела, а тут муж.

– Может, зря ты обо мне хорошо думаешь? –вздохнула я.

– Нет, не зря, – покачал он головой.

– Как бы твой приятель чего не заподозрил.

– Ерунда.

Я уединилась в кабинке, мысли мои были невеселыми, несмотряна слова Сергея, точнее, именно благодаря им. Когда я вышла, Сережа стоял вкоридоре, улыбнулся и опять подмигнул. В самом конце коридора была дверь, возлекоторой томился Славкин конвоир. Вид у него был по-прежнему отрешенный. Примоем приближении он распахнул дверь, и я увидела Славку, он шагнул мне навстречу.Местом нашего заточения оказалась небольшая комната с низким сводом и бетоннымполом. Мебель здесь отсутствовала, так же как и окошко, зато дверь быладобротной, обитая металлом, со стороны коридора она запиралась на засов ирождала ассоциации с застенком. Дверь закрылась, засов лязгнул, и мы оказалисьв темноте. Славка взял меня за руку и сделал несколько шагов, достиг стены иопустился на пол. Я села рядом, чувствуя его локоть. Мы молчали, однако вскорея не выдержала:

– Как ты надеешься его облапошить?

– Что? А-а. Никак.

– Никак? Ты отдашь ему фирму за здорово живешь?

– Ну да, отдам. Он разбогатеет на несколько миллионов.Есть придурки, которые свято верят, что это приносит счастье. Похоже, он из ихчисла.

– А ты в это не веришь?

– Я взрослый мальчик и успел поумнеть.

– Придурок ты, прости господи, – в досаде покачалая головой.

– Еще полгода назад я бы с тобой согласился.

– И что изменилось за полгода? – хмыкнула я.

– Долго объяснять.

– А куда мы торопимся?

– Тоже верно. Тогда, если позволишь, я начну издалека.У Озерова был внебрачный ребенок, которого он так и не признал.

– Ну, был, ты-то тут при чем?

– У меня похожая история. Мама училась в институте,влюбилась в однокурсника. Он сделал ей ребенка, а жениться не пожелал. И непризнал меня своим сыном. Мать одна меня воспитывала, не ожидая от бывшеговозлюбленного никакой помощи, а он, естественно, ее не предлагал. Я окончилшколу, мечтал учиться в Англии. Денег на это, конечно, не было. И она первый ипоследний раз обратилась к отцу, наплевав на гордость. Он ее выгнал, сказав,что ничего слышать обо мне не желает. Это здорово задело – не мать, меня.Она-то знала, чего он стоит. Мой папочка был богатым человеком, очень богатым,ну, и я, задетый за живое, поклялся, что стану еще богаче, утру нос родителю.

– В Англию поехал?

– Ага, работал, учился. Потом вернулся сюда.Организовал свое дело, вкалывал как проклятый. Деньги прибывали, а я крутилсякак белка в колесе. День за днем, год за годом. Работа, работа, работа…Девушки, конечно, были. Много девушек. На одной я даже хотел жениться. Нокак-то не получилось. Виделись мы редко, у меня времени не было, ей этонадоело, и она нашла другого. Я об этом узнал, когда она позвонила и сказала,что замуж выходит. И очень удивился, что мы не виделись четыре месяца. Мнеказалось, неделю, не больше. После этого хорошие девушки куда-то исчезли. Мнепроще было со шлюхами, времени тратить не надо, никаких тебе обязательств.Потом мама заболела, казалось, вроде бы ничего серьезного, я к ней в больницузабегал минут на пятнадцать, толком поговорить некогда было, а через две неделиона умерла. Одна. Я в Москву по делам уехал. Тошно стало, и я ушел с головой вработу, чтоб не думалось. Но мысли всякие уже тогда начали появляться. Неужтовот так всю жизнь и проживу? А полгода назад я встретился с папашей, на приеме.Он сам ко мне подошел, по плечу похлопал, назвал сыном и заявил, что гордитсямною. Я улыбался, а в душе была такая муть. Что ж я за человек такой, если этамразь мною гордится? Тоска напала, хоть волком вой. Работа не в радость, да чторабота… вся жизнь. Смотрел вокруг и думал, ведь должно, должно быть что-то,ради чего стоит жить.

– Ну, и надумал что-нибудь?

– Надумал, когда тебя увидел. – Я присвистнула иголовой покачала, а он продолжил: – Меня бессонница замучила, и я взял заправило часов до двух ночи по улицам болтаться. Идешь себе не спеша,размышляешь. И однажды увидел девушку. Вывернула из переулка, а рядом с нейштук пять бродячих собак. Выглядело это довольно странно.

– Представляю.

– Ты шла по улице, а я за тобой, так и болтался доутра. Днем сидел на работе и не мог понять, отчего в голове пусто, пока недошло. Я ночи жду. Прибежал в тот же переулок, а тебя нет. Я к твоему дому.Накануне я тебя до дома проводил, так что знал, где ты живешь. Сидел наскамейке, пытался отгадать, которое из окон твое. На следующий вечер пришелпораньше, потом носился по всему району и готов был реветь от отчаяния, словномне года три и я потерялся. Иду к остановке, а ты возле сквера сидишь, собаккормишь… Конечно, я попытался узнать, кто ты…

– Преуспел?

– Я же старался.

– И что узнал?

– Ну, узнал, что твой муж погиб…