Миа терла плечи, чтобы согреться, глядя, как расстояние между Ноем и Джезом постепенно сокращалось. Держись. Он уже рядом.

Небо продолжало проливаться дождем, который струился по ней холодными ручьями. Ее пальцы перебирали мокрые ракушки на бусах, словно четки.

Наконец Джез добрался до него. Миа топталась на берегу, и ее следы, точно лужицы, наполнялись водой, пока она ждала, как они вместе поплывут к берегу. Похоже, Джез обхватил Ноя рукой за шею. Когда они оказались ближе, она увидела, как Ной вырвался из объятий брата.

Шатаясь, он вышел из воды, и Миа тут же заметила рваный жилет с кровавым подтеком. Ной тяжело дышал. У него был рассечен лоб, и дождь размывал кровь по лицу, точно кровавые слезы.

– Ной… – Она бросилась к нему.

– Ты – сумасшедший кретин! – заорал Джез, кидаясь к нему ей наперерез. Его глаза горели. – Ты что удумал? Решил утонуть?

У Ноя на ноге все еще болтался шнурок от доски для серфинга – он напоминал беглого каторжника, которому не удался побег.

– Я не нуждался в спасении!

– Чушь. Ты уже сдался.

Они жгли друг друга взглядами.

– Хотелось испытать, каково было Джонни? Ты этого добивался?

– Пошел ты.

– Сам ты пошел, Ной!

Развернувшись, Ной побрел прочь.

– Подожди! – крикнула Миа, пытаясь его догнать. – Дай я отвезу тебя в больницу.

Он не ответил. Он даже не замечал ее. Остановившись посреди берега, она смотрела, как он открыл дверцу машины, с трудом сел за руль и завел двигатель.

– В кабине есть лишнее полотенце, – проходя мимо, бросил Джез. Миа стояла в насквозь мокрой одежде и смотрела, как машина Ноя скрылась за качавшимися деревьями.

Ливень постепенно стихал, превращаясь в моросящий дождь, пока она брела по берегу за Джезом; мокрый песок комьями приставал к ее босым ногам. Распахнув водительскую дверь, Джез достал из кабины тоненькое синее полотенце, которое затрепыхалось на ветру. Она взяла его и накинула себе на плечи.

– Что ж, залезай, – сказал он.

Миа отгребла в сторону мусор – обертки с пустой банкой – и села в машину.

Пока она вытирала лицо и волосы полотенцем, которое пахло машинным маслом и сигаретами, Джез переоделся в сухую майку. Затем, потянувшись через нее, взял с приборной панели пластиковый пакет и принялся скручивать сигарету. Ловкими пальцами он привычно свернул косячок и молча прикурил. Кабина наполнилась плотным едким дымом, и Миа наблюдала, как он, затягиваясь, закрывал подрагивающими веками глаза.

– Попробуй, – предложил он, протягивая ей сигарету.

Миа взяла косячок, вобрала в себя теплый дым, чувствуя, как он глубоко проникает ей в легкие, и медленно выдохнула.

– Мы повздорили. Поэтому он там и оказался.

– У Ноя с океаном свои личные счеты. Ваша ссора здесь ни при чем.

Миа задумалась.

– Что ты имел в виду там, на берегу, когда сказал Ною, хотелось ли ему испытать, каково было Джонни? Он ведь был вашим младшим братом, да?

Джез повернулся к ней на сиденье. От дождя пряди его жидких белесых волос прилипли к голове.

– Он утонул.

– Прости.

Джез пожал плечами, но его глаза заблестели.

– Держи, – сказала она, возвращая ему сигарету.

– Можешь взять себе, – ответил он, забирая сигарету, и положил ей на колени маленький пакетик травки. – У меня много.

– Правда?

– Я не скажу Ною о твоей заначке. Ему это не понравится.

– Что ж, спасибо, – ответила она, запихивая пакетик в мокрый карман шортов с ощущением небольшой победы.

Джез покачал головой из стороны в сторону, стараясь снять напряжение в шее.

– Ударился?

– Старая травма.

– Во время серфинга?

– Нет, – рассмеялся он.

– А что тогда?

– Много лет назад был перелом.

Она вспомнила, как он, обращаясь к ней, поворачивался всем телом. Это казалось ей странным и даже несколько агрессивным, но теперь она поняла, что скованность его шеи была следствием травмы.

– Как же это ты умудрился?

– Это не я. Это мне сзади треснули по башке.

– Какой ужас!

Он сделал очередную затяжку.

– Да, ужас. Особенно когда это дело рук твоего предка. У него здорово получалось работать кулаками.

– Я не знала, – воскликнула она с округлившимися глазами.

– А откуда тебе знать?

Миа задумалась.

– Ной поэтому уехал из дома? Он говорил, что в шестнадцать лет переехал на Бали.

– Не вынес. Взял, да и свалил. – Джез прищурил глаза. – Ни одного гребаного слова никому не сказал.

– Почему ты не уехал?

Он обжег ее взглядом:

– Джонни было всего тринадцать. Это все равно, что оставить ягненка в клетке со львом.

Они замолчали. Ветер снаружи завывал, прорываясь сквозь деревья.

Бросив взгляд в зеркало заднего вида, Джез вдруг прошипел:

– Опусти стекло! – Одной рукой он опустил стекло, а другой затушил о приборную панель косячок.

Миа замешкалась, смущенная этим внезапным требованием. Оказавшихся по обе стороны грузовичка полисменов она заметила слишком поздно. Открылась пассажирская дверь, и на сырой песок с бряканьем выкатилась банка из-под колы. Один из полисменов, с тяжелыми веками и напомаженными усами, сморщив нос, вдохнул тянущийся из кабины дым.

Миа с Джезом было велено выйти из машины и положить руки на капот. Дождь прекратился, оставив на земле глубокие лужи. Миа погрузила босые ноги в коричневатую жижу и положила расставленные руки на мокрую металлическую поверхность. Полисмен стал ее обыскивать, уделяя особое внимание ее карманам.

Щелкнув языком по нёбу, он извлек пакетик с травкой.

Миа похолодела.

– Мы не любим наркотики на Бали. Нехорошо.

Она почувствовала, как у нее закружилась голова и задрожали губы. Она покосилась на Джеза, обыск которого не принес желаемых результатов, но тот старался не смотреть в ее сторону.

У нее попросили паспорт, и полисмен пролистнул его до нужных страниц.

– Англичанка?

– Да.

– В Англии тоже балуешься наркотиками?

Она помотала головой.

– А на Бали, значит, можно?

– Простите. Это случайность.

Он щелкнул пальцами, подзывая второго полисмена. Они заговорили по-балийски, мелодика языка казалась теперь жесткой и угрожающей.