в цель – изогнутые когти оставили глубокие раны на плече и груди аристократа. Девушка-призрак вскрикнула, но Дайсукэ даже не поморщился. Он развернулся – так быстро, что волосы взвились в воздух, – метя в незащищенную спину óни. Врагу в последний миг изменило проворство, и лезвие рассекло его руку, перерезав мышцу. Из раны брызнул фонтанчик темной крови.

Оба воина отступили, чтобы отдышаться. Одежда аристократа была порвана спереди, ткань насквозь пропиталась кровью из жутких ран на груди. Кровь была повсюду: она перепачкала ему лицо и волосы, она струилась по руке, державшей меч, и капала на камни.

Óни расплылся в улыбке: темная жидкость, сбегавшая по собственному локтю и собирающаяся лужицей у ног, нисколько его не тревожила.

– Ловкости тебе не занимать, человечишка, что есть, то есть, – кивнув, сказал он. – Но меня тебе не победить. – Демон поднял обсидиановый меч над головой. С его лезвия еще капала кровь аристократа. – Ты умрешь здесь и сейчас, а твои дружочки не успеют помешать Призыву. Да здравствует новая эра – эра демонов.

Дайсукэ мрачно улыбнулся.

– Может, первое пророчество и сбудется, – тяжело дыша, процедил он. – Но остальных ты недооцениваешь. Я ни капли не сомневаюсь, что Юмеко и Каге-сан доберутся до Генно и с триумфом его одолеют. Наша кицунэ не знает поражений.

Óни усмехнулся.

– Жаль, что ты этого не увидишь, – заметил он и бросился в атаку.

Демон и блистательный фехтовальщик снова закружились в смертельной пляске. Лязг мечей взвился в воздух, перекрывая вой ветра. Суюки не сводила с них глаз – ее объял ужас, но отвернуться она была не в силах. Дайсукэ и Расэцу скрестили мечи у самого края, всего в каком-нибудь шаге от головокружительного падения в долину. Над головой стремительно кружили тучи, ветер трепал волосы и одежду воинов, а они всё продолжали поединок, орудуя мечами так стремительно, что девушка-призрак едва за ними поспевала.

Потом они оба попятились с мечами наизготовку и стали обходить вокруг крупного камня, ставшего для них барьером. Óни тяжело дышал, но при этом ухмылялся, наблюдая за Тайо. Дайсукэ держался прямо и гордо. Ветер играл его прядями, с лица не сходило стоическое спокойствие.

И тут он вдруг скривился, рухнул на колени и схватился рукой за бок. Хлынувшая сквозь ткань кровь размазалась по одежде и мгновенно окрасила ее алым. Ухмылка демона превратилась в оскал.

– Ну куда тебе с нами тягаться, человечишка. – В голосе óни читалось предвестие неминуемой смерти. – Даже в Дзигоку я был равным Хакаимоно, когда речь шла о битве. У него нрав покруче, а у меня никогда не было амбиций лидера, но в поединке я вполне мог его убить, и мы оба это понимали. У тебя нет ни единого шанса. – Демон выступил вперед. Тайо вскинул взгляд. Его лицо по-прежнему искажала гримаса боли. – Но в сравнении с другими людишками ты крепкий орешек, а я редко такое говорю. Так что проявлю милосердие. Смерть будет быстрой.

Он замахнулся было мечом, но резко отшатнулся – всего в паре дюймов от его головы пронеслась стрела.

– Эй ты, уродец, а про меня-то забыл? – хрипло выкрикнул ронин. Он по-прежнему сидел у камня, не в силах подняться от боли, но крепко держал лук, а колчан со стрелами лежал на земле рядом. – То, что я не могу встать, вовсе не значит, что я не прострелю твою мерзкую рожу.

– Не надо, Окамэ-сан! – Дайсукэ, сжав зубы, поднялся. Кровь пропитала его одежды сбоку, собралась лужей на камнях у него под ногами, но он нашел в себе силы поднять меч и гордо взглянул на демона. – Это моя битва, – спокойно процедил он. – Пожалуйста, не вмешивайся. Она еще не проиграна.

– Черт побери, павлин! – Ронин заскрипел зубами и нехотя опустил оружие. – Я говорил, что хочу встретить славную смерть с тобой, – едва слышно прошептал он. – И даже подумать не мог… что буду смотреть, как ты умираешь…

Демон засмеялся – низко, зловеще.

– Ой, не волнуйся, смертный, – сказал он, одарив ронина кровожадной ухмылкой. – Никто из вас живым эту гору не покинет. Вы, кажется, забыли, что нас тут двое? – Его улыбка стала шире, а в глазах зажегся красный огонь. – А мы вот помним.

Аристократ побледнел. Из расщелины над головой ронина тенью выскользнула фигура. Неведомо как выжившая ёкай-скорпион прищурила глаза, в которых пылала ненависть. Она осклабилась, посмотрела на Окамэ и подняла кунай. Черный нож сверкнул в лунном свете.

– Это за мою сестру, – прошипела она и разогнула руку. Суюки, не успев опомниться, с яростным воплем бросилась на скорпионшу. Весь мир замедлил свой бег.

Девушка-ёкай отшатнулась, испуганно округлила глаза, когда Суюки с нечеловеческим криком бросилась на нее. И все же она успела метнуть нож, в то время как ронин, сидевший на каменном выступе ниже, извернулся, поднял лук и отчаянно выстрелил вслепую. Загудела тетива, и в тот же миг лезвие куная вошло Окамэ в грудь. Суюки почувствовала, как что-то холодное и чужеродное прошило ее призрачное тело, а потом в блестящий черный глаз девушки-скорпиона вонзилась стрела. Ёкай дернулась и повалилась на спину. Ее тело забилось в предсмертных конвульсиях, чтобы спустя несколько секунд застыть.

– Нет! Окамэ!

К небу взвился громкий крик аристократа. Потрясенная Суюки обернулась. Дайсукэ, крепко сжимая меч, зашагал к Расэцу. Выражение его лица внушало ужас: на нем не было гнева, ярости или скорби – лишь сосредоточенная, ледяная решимость. На полпути к демону Дайсукэ с головокружительным проворством подпрыгнул, метя óни в голову. Но Расэцу сделал шаг назад, так что меч аристократа лишь слегка задел его, а через секунду клинок демона вонзился в живот Дайсукэ и вышел за спиной.

Кто-то закричал. Лишь спустя мгновенье Суюки поняла, что этот пронзительный, скорбный вопль сорвался с ее губ. Дайсукэ, проткнутый мечом демона, зашатался. Кровь заструилась по его одежде – теперь вся она спереди стала алой, – но он сумел устоять на ногах. Когда óни хотел уже вырвать свой клинок из тела аристократа, тот поднял руку и крепко схватил Расэцу за запястье. Тот удивленно заморгал. Дайсукэ поднял голову, дерзко улыбнулся, шагнул вперед – по-прежнему проткнутый лезвием – и почти до самой рукояти погрузил свой меч в грудь демона.

Óни выпучил глаза, открыл рот – но оттуда не вылетело ни звука. Дайсукэ, все еще улыбаясь, пусть и слабо, повернул свое оружие, дернул вверх, так что меч прошел между ключиц Расэцу, а потом перерубил ему шею. Голова óни, на которой застыло потрясенное выражение, упала набок, запрыгала по камням, свалилась с обрыва и исчезла в волнах