и я хмыкнул, протянув руку, чтобы прижать ее к себе. Она смотрела на меня сверху вниз с сокрушенным выражением, слезы текли по ее лицу и делали ее похожей почти на человека.

— Ты в порядке, — прошептала она. — Я буду защищать тебя.

Я протянул руку, мое горло сжалось, когда убрал волосы с ее лица, а в мой разум пришла мысль, что настоящая Клара, возможно, все еще стоит за всей этой тьмой, которая вторглась в нее. Но потом она уронила меня на пол и встала, хлопая в ладоши.

— Глупый мальчик, не говори больше папе гадостей. — Она строго посмотрела на меня, а затем начала петь, выпрыгивая из комнаты.

Я заставил себя подняться на ноги, вытирая кровь с лица тыльной стороной ладони. Я был потрясен, но не испуган. Я не собирался заползать обратно в свою раковину и прятаться от него. Уже нет. Только не снова.

Я направился к выходу из комнаты и обнаружил свою маму, стоящую за обеденным залом, ее глаза сияли, когда она смотрела на меня. Ее горло дернулось, затем она указала на лестницу.

— Иди, умойся и смени рубашку, пока не пришел мистер Грейвбоун.

— Кто это? — спросил я, взглянув на свою забрызганную кровью рубашку. Звучит как глава какой-нибудь разыскиваемой банды в Red Dead Redemption. Не совсем утешительно.

— Просто иди, — настаивала она, отворачиваясь от меня, и я направился наверх с узлом в животе. Я ненавидел то, что Клара исцелила меня, а не моя мама. Каким бы жалким это ни было, единственные разы, когда я чувствовал, что моя мать действительно заботилась обо мне, были, когда она приходила залечить мои раны после того, как отец изобьет меня.

Я сменил рубашку и умыл лицо, и к тому времени, когда спустился вниз, то был готов встретиться лицом к лицу с тем, кем был тот парень. Но к чему я не был готов, так это к тому, что мой отец ждал меня внизу лестницы. Он положил руку мне на плечо, направляя меня по коридору налево, и мое сердце забилось сильнее, чувство беспокойства охватило меня. Что-то было не так. И мои инстинкты говорили, что я должен бежать, спасая свою проклятую звездами жизнь.

— Ты будешь делать так, как говорит мистер Грейвбоун, — сказал мне на ухо отец, его голос был убийственным шепотом. — Все, что он скажет. Я ожидаю, что вы с ним добьетесь прогресса в течение месяца. Если нет, что ж, я надеюсь, ты понимаешь, что жизнь в этом доме может стать гораздо более некомфортной, сынок.

Я проглотил подступающий ком в горле, сжав губы, пока он вел меня в гостиную в дальнем конце коридора. С одной стороны длинной комнаты потрескивал камин, а по обе стороны от него стояли два кресла. Из одного поднялся мужчина, его бледно-серые глаза буравили меня взглядом. Его седые волосы были зачесаны назад, и каждый угол его лица казался острым, как бритва. На нем висела кроваво-красная мантия, удерживаемая у горла золотой застежкой с изображением идеального подсолнуха.

Отец подвел меня к другому креслу и усадил на него, его рука оставалась на моем плече, когда он встал рядом со мной.

— Ты знаешь мои желания, Могильная Кость? — прорычал он, и мужчина наклонил голову.

— Я знаю, милорд. И вы можете быть уверены, что ни одно слово из этого не будет произнесено за пределами этих четырех стен, — ответил он голосом, который был тихим и жутким, дерьмо.

— Хорошо. Вам будут платить в конце каждого сеанса. И если я не увижу результатов в ближайшее время, я позабочусь о том, чтобы остальные ваши клиенты знали, что вы мошенник.

— Я не мошенник, — сказал он, вздернув подбородок. — Я вас не подведу.

Отец коротко кивнул и вышел из комнаты, оставив меня с сэром и с ощущением мурашек на коже, которое были от этого человека.

Могильная Кость сунул руку в карман своей мантии и достал большой золотой маятник, двигаясь ко мне, покачивая его на своих длинных пальцах.

— Я надеюсь, вы знаете, почему вы здесь?

— Нет, — сказал я, откидываясь на спинку стула и не сводя с него глаз. — Кто вы?

— Я Терапевт по Обращению в Орден.

— И что это должно значить? — процедил я сквозь зубы, хотя мог бы сделать дикое предположение.

— Твой отец доверил мне твою тайну. И я понимаю, какой стыд вы, должно быть, испытываете, оказавшись с таким низкоуровневым Орденом среди самой могущественной семьи Драконов Солярии. Я здесь, чтобы помочь.

Мой язык налился свинцом, пульс был слишком учащенным. Слово «помощь» звучало ужасно похоже на «вред».

Я ничего не сказал, не желая делиться с этим парнем своими мыслями на эту тему. С тех пор, как я стал Пегасом, я ожидал, что мне будет стыдно за свой Орден. Но оказалось, что это было совсем не то, что я чувствовал. Конечно, я был в ужасе. Испуганным. Но только потому, что я знал, что об этом подумает мой отец. Не потому, что я заботился о том, чтобы быть Драконом. Я всегда мечтал летать со своим братом. Я получил в подарок крылья, просто они не были чешуйчатыми и золотистыми, как у него. Они были мягкими, пушистыми и сиреневыми. И меня это устраивало. Я просто хотел, чтобы все остальные в мире могли быть такими.

Могильная Кость облизнул тонкие губы, поднимая маятник перед моими глазами.

— Я хочу, чтобы ты наблюдал за движениями маятника, пока мы разговариваем. — Он начал раскачивать его, и я не отрывал взгляда от его лица вместо того, чтобы повиноваться.

— Что ты ожидаешь получить с этого? — спросил я, чувствуя, как температура поднимается в моих венах.

— Мы собираемся изменить Орден, с которым ты себя идентифицируешь, юный Ксавьер, — сказал он с ярким блеском в глазах.

Казалось, что петля затягивается вокруг моей шеи, а мой отец — палач, готовый выбить почву у меня из-под ног. Я не могу отказаться. Иначе он сделает мою жизнь невыносимой. И если я когда-нибудь собираюсь получить шанс сбежать с мамой, то должен был выиграть себе это время, чтобы разработать план.

Жар огня окатил