Он стянул с меня майку, после чего перевернулся вместе со мной, продолжая целовать. Мои руки потянулись к его штанам, я стала расстегивать ремень, а он вдруг остановился и посмотрел на меня, тяжело дыша. Наши глаза встретились, Женька смотрел взглядом, которого я никогда у него не видела, а потом резко вернулся ко мне, стал целовать мое тело, спускаясь все ниже и стаскивая с меня джинсы.

Не знаю, сколько времени это продолжалось, мы снова и снова рвались друг к другу навстречу, и мне казалось, что это никогда не кончится. Мне хотелось, чтобы это никогда не кончилось. Обессиленные, мы все-таки уснули.

Я открыла глаза, и меня тут же окатило волной воспоминаний ночи. Я лежала на боку, Женька сзади, обнимая меня и уткнувшись носом в мои волосы. Я сглотнула, осознавая произошедшее, аккуратно вылезла, собрала вещи и направилась в ванную, находящуюся в этой же комнате. Комнатка была небольшой, воткнулась только душевая и унитаз, на стенке на крючке висело полотенце. Я встала под душ и зажмурила глаза, смывая следы прошедшей ночи. Не знаю, сколько я так стояла, но вдруг услышала шум за спиной. Открыла глаза, но повернуться не посмела.

Услышала, как открылась дверь душевой, и почти тут же меня обняли его руки, а его губы стали целовать шею. Еле слышно застонав, я резко повернулась. Женька, буквально впиваясь взглядом в мое лицо, приподнял меня, я ухватилась за его шею, ногами упираясь в двери кабинки. Он легонько укусил меня за плечо, я рассмеялась, но потом меня захватили эмоции совсем иного рода. Когда все закончилось, Женька быстро помылся и ушел, а я еще осталась минут на десять, пытаясь привести в порядок мысли и чувства.

Наконец, вымывшись, я вылезла, насухо вытерлась полотенцем и оделась. Спустившись вниз, прошла в кухню и обнаружила Женьку за поеданием консервов.

– Хочешь кофе? – спросила я, он кинул на меня взгляд, мне вдруг стало неловко, и я отвернулась к плите, суетливо хватаясь руками за предметы.

– Если несложно, – сказал он.

Я кивнула, не оборачиваясь, и стала варить кофе, затылком чувствуя Женькин взгляд. Когда кофе был готов, все-таки пришлось обернуться. Поставив перед ним кружку, я села напротив. Женька пил кофе и кидал на меня неуверенные взгляды. Его мысли я видела насквозь: я ему была не нужна, но теперь он маялся, не желая меня не обидеть. Тут у него зазвонил телефон, он его достал, едва заметно поморщившись, снял трубку, сказал:

– Милая, я перезвоню минут через двадцать.

Милая что-то ответила, и Женька повесил трубку. Я сидела, наклонив голову и разглядывая чашку.

Он вздохнул и заговорил:

– Юре вчера удалось уйти от ребят, номер моей машины они могли запомнить, но сунуться, наверняка, побоятся. – Я кивнула, не поднимая головы. – Ты пока останешься здесь, на всякий случай я вызвал несколько человек для охраны, как только разберусь, что к чему, сообщу.

– Хорошо.

Женька продолжал сидеть, но сказать уже было нечего. Наконец, он поднялся, взял с соседнего стула пальто и сказал:

– Закрой за мной.

Я поплелась следом, в дверях он остановился и хмуро начал:

– То, что произошло между нами…

– Я все понимаю, – перебила я, – ты мне ничего не должен.

Женька посверлил меня взглядом, потом кивнул и добавил:

– Ну раз понимаешь, то хорошо.

С этими словами он покинул дом, я заперла дверь на все замки и села прямо на пол, сунув руки в волосы. Посидела так минут десять, после чего поднялась наверх и легла на кровать, уставившись в потолок и подвергая свою жизнь критической оценке. Пришлось констатировать, что живу я, как полное ничтожество, раз в друзьях у меня сплошь подлецы и негодяи, а мужчины вообще являются чем-то эфемерным, изредка проскальзывающем сквозь мою жизнь.

С другой стороны, я это очевидно заслужила, а значит, не имеет смысла оплакивать себя и сетовать на жестокий и несправедливый мир. Я вдруг поняла, что не сержусь на Петренко с его грязными играми, и даже на Марка, который тоже тот еще любитель поиграть чужими судьбами. Не сержусь на Женьку, ни на кого не сержусь, кроме себя.

"Повеситься, что ли", – хмыкнул внутренний голос, а я только усмехнулась вслух.

Так я и лежала, пока не услышала снизу шорох. Резко поднявшись, я прислушалась, отчетливо различив осторожные, тихие шаги. Кто бы ни был пришедший в этот дом, он пришел явно с мечом. Недолго думая, я тенью скользнула к окну, дернула ручку и створка открылась. Я поблагодарила Бога за создание пластиковых окон, вскочила на подоконник и осмотрелась. Прямо сбоку шла водосточная труба. На мгновенье зажмурившись, я прыгнула и вцепилась в нее.

Труба была ужасно холодной, пальцы скользили, а намерзшие льдинки царапали ладони. Совершенно не бесшумно я скатилась вниз, все-таки не удержавшись и рухнув в снег ближе к первому этажу. Падение получилось относительно мягким, я вскочила, бросилась в сторону забора, но тут кто-то выскочил из-за угла, сшиб меня с ног, и я кубарем покатилась вперед. А когда вскочила, мне в лоб было направлено дуло пистолета. Макс, давний знакомец, скалился, стоя напротив.

– Я же сказал, что ты пожалеешь. Так оно и вышло. Прощайся с жизнью, сучка, сейчас ты умрешь.

Спасения ждать было неоткуда, единственным, кто мог помочь, был кто-нибудь из Женькиных ребят. Но я ясно понимала, что вряд ли мне повезет. Скорее всего, Герины ребята как раз и выследили кого-то из них.

– Раз, – сказал Макс тем временем, – два, три.

На счет три прозвучал выстрел, и мое лицо залилось кровью. Потом прозвучал второй, третий, четвертый, и все затихло. Только через несколько мгновений тишины я открыла глаза и увидела перед собой Макса с отстреленным черепом, его кровь и мозги щедро были размазаны по мне. Недалеко лежало еще три трупа, и стоял он. На нем были черные джинсы и куртка, на голове маска. Я видела только глаза, но узнала их в тот же миг.

Это был тот парень, которого я видела на фотографиях Костика, тот парень, что приезжал в "Восход" убить Королькова. Более того, это бы он, тот самый киллер, которого я встретила лоб в лоб в доме Костякова, киллер, забравший пистолет у меня из рук и вывезший за пятьдесят километров от места убийства. И сейчас он стоял напротив и смотрел на меня. И в тот момент я поняла, что никогда не забудут теперь эти глаза, по одной простой причине…

Он вдруг скользнул и исчез из поля видимости, оставив меня одну. Задул холодный ветер,