Физз вдруг обнаружила, что не в силах справиться с сексуальной ревностью. Она все время представляла, как Макс занимается любовью с другой. Она видела, как руки соперницы обвиваются вокруг его шеи, как длинные красные ногти хищницы ласкают его волосы.

Макс и Физз смотрели друг на друга, разделенные мокрой от воды постелью, словно чужие. Физз думала о том, как она вообще сможет впредь доверять этому мужчине или кому-либо другому. А Макс продолжал спокойным, полным боли голосом укорять Физз за беспочвенную ревность. Физз пулей вылетела из спальни.

В последующие дни Физз поняла, что ревность еще более сумасшедшее и неподконтрольное чувство, чем любовь, только куда более опасное и яростное. Временами она задумывалась о том, где грань между разумом и безумием, когда речь идет о ревности. Потому что сама Физз не могла думать ни о чем другом.

Пятница, 7 октября 1932 года.

Лондон

Херб Хофман поставил «Ночь ошибок» и имел огромный успех. Он устроил обед в «Клэридже». По этому случаю Физз надела свой новый наряд от Скиапарелли. Это платье, самое дорогое и необычное из всех ее платьев, гарантировало повышенное внимание к той, кто его носит. Все сходили с ума от сюрреализма. И платье было шокирующе розового цвета с ядовито-желтыми мазками. Наряд был шикарным, смелым и, безусловно, сексуальным, думала Физз, переходя от одной группы гостей к другой. Она шутила, смеялась и присматривалась.

* * *

К моменту расставания Физз знала о мужчине только то, что у него волосатая спина и что зовут его Найджел.

Он показал себя с наилучшей стороны, но Физз ощущала себя странно не участвующей в происходящем и даже не изменившей мужу. Заросший волосами Найджел зевнул, театрально заявил, что она была замечательной, вызвал по телефону такси, натянул халат, проводил ее до двери, поцеловал ручку и вложил в ладонь Физз деньги на такси. Изумленная Физз никогда еще не испытывала такого унижения. Она взяла эти три шиллинга только для того, чтобы побыстрее уйти.

Добравшись до дома, она содрала с себя платье, скатала его в розово-желтый комок и бросила в мусорный ящик, нарочито громко хлопнув крышкой. Она спросила саму себя:

– Ради чего? Ради чего?

Ведь не для того же, чтобы понять, как на это оказался способен Макс. Это оправдание она заготовила для себя заранее. Нет, ее цель была намного проще. На самом деле ей хотелось уязвить именно мужскую гордость Макса.

Но, увы, она причинила боль только самой себе. Теперь Физз понимала, почему фраза «она почувствовала себя дешевкой» стала клише. Ее использовали так часто именно потому, что она была правдива. Ей-богу, шлюхи с Шеферд-маркет получали побольше, чем три шиллинга.

Макс ничего не узнал. Потом Физз об этом пожалела. Ей хотелось, чтобы мужу стало так же горько, больно и обидно, как было ей. И хотелось быть причиной этой боли. Но Физз никак не могла заставить себя рассказать ему о своей измене, потому что ей было стыдно. Почему, черт возьми, Макс не испытывал ничего подобного, изменяя ей?

* * *

Джесси быстро сбивала яйца для сырного суфле, а Физз сидела в ее кухне и исповедовалась. Ей хотелось получить отпущение грехов.

Джесси была готова к такому признанию и заранее придумала, что сказать, если дочь спросит ее мнения. Поэтому она осторожно начала:

– Макс всегда был настоящим мужчиной, и ты знаешь почему.

– Ну как же, властный, эгоистичный и высокомерный!

– Да, именно это я и имела в виду. А привычка влюбляться – ты знала об этом до того, как выйти за него замуж.

– Что ж, ему лучше оставить эту привычку, если он собирается по-прежнему быть моим мужем!

– С этой привычкой трудно расстаться, – вздохнула Джесси. В театральном мире адюльтер был делом обычным.

– Что ты имеешь в виду, мама?

– Твой отец говорил, что интрижка на стороне прибавляет остроты ощущений. Вот почему люди редко расстаются с привычкой влюбляться, и именно так твой отец объяснял свои измены.

– Ох, мамочка, я и понятия не имела! Я думала, ты была счастлива.

– Я и была счастлива, – печально ответила Джесси. Физз бросилась к матери и обняла ее. – Ты не могла бы просто не обращать на это внимания, дорогая? – Джесси ждала взрыва, но дочь промолчала.

Физз оперлась локтями о стол, положила подбородок на ладони, серьезно посмотрела на мать опухшими, покрасневшими глазами и застенчиво сказала:

– Я пыталась, мамочка, но я как-то вдруг об этом вспоминаю и тогда себя не помню от ярости. – Она вздохнула. – Только теперь я понимаю, как больно может ранить тот, кого ты любишь, и как тяжело даже просто попытаться простить… Теперь я понимаю чувства Мими по отношению к Бетси…

* * *

Макс вспомнил все уловки того времени, когда он ухаживал за будущей женой, и все-таки заставил Физз рассмеяться и простить его.

Джесси и Мими вздохнули с облегчением, напряжение за кулисами «Минервы» спало. Но дома Физз по-прежнему язвительно напоминала Максу о его измене и угрожала отомстить.

Наконец Макс решил продемонстрировать опасность мести и жене и матери. Он предложил отцу открыть в «Минерве» серию спектаклей под общим названием «Сезон мщения», чтобы показать, что это чувство неотвратимо ведет к разрушению.

Тоби засомневался. Вражда Фэйнов и О'Брайенов явно перестала интересовать газеты. После неудавшейся попытки самоубийства Тоби репортеры периодически пытались раздуть тлеющие угли, но и Мими, и Бетси тщательно скрывали свою враждебность. Как говорится, не буди спящую собаку. Была у Тоби и еще одна причина для сомнений.

– Ты действительно считаешь, что готов сыграть Гамлета? – спросил он сына.

– Нет. Его сыграет Джонни, а Физз будет Офелией. А потом эта же пара выступит в следующем месяце в «Венецианском купце». В будущем я не хотел бы играть в тех спектаклях, которые сам ставлю. Так недолго и с ума сойти. Видишь ли, у меня, как у режиссера, необходимость критиковать себя как актера вызывает слишком много тревог и сомнений. – Тоби понадеялся, что облегчение не слишком явно отразилось на его лице.

Вторник, 14 февраля 1933 года

Постановка «Гамлета» была психологической интерпретацией в современных костюмах с минимальным количеством декораций.

Но Максу не удалось убедить Мими при помощи мистера Вильяма Шекспира в разрушительных свойствах мести.

Мими и Тоби прошли мимо сына, не заметив его. Они горячо спорили. Макс пошел следом за ними и услышал слова матери:

– Ты просто старый глупец. Гамлет как раз и доказывает важность мести, важность чести человека.

Макс сокрушенно вздохнул. Месть неженатого принца Датского привела к гибели всего датского королевского дома и усеяла сцену трупами.