— Но, — сказала Домбровски, — на войне неизбежны жертвы среди мирного населения. Не те координаты, порыв ветра, неточное движение пальцем, ошибочное прочтение карты — все что угодно, и погибают невинные люди. Тут же совсем другое. Мне приказали сбросить бомбу, и я вела ее до самой цели, потому что «Пейвуэй» — не та штука, чтобы выстрелить и сразу же забыть. Ею нужно управлять до самого конца. Я буквально находилась в носовой части. Видела, как крыша гостиницы становится больше, больше и больше, после чего она исчезла в ослепительной вспышке. Это произошло из-за меня. А затем проверила донесения, переговорила со всеми, кого только знала: нет, никто из главарей не был убит, разведданные оказались ошибочными. Знаете, если израильтяне всаживают ракету не в то окно, они приносят извинения и расплачиваются за причиненный ущерб. Здесь же мы просто притворились, будто ничего не произошло, и как ни в чем не бывало ушли прочь. Это неправильно.

— Именно поэтому вы уволились?

— И разбила сердце родителям, завершив карьеру продавцом книг в «Бордерс», а по ночам дежурю на телефоне и выслушиваю жалобы об изнасилованиях.

— Не сомневаюсь, вас возьмут обратно. Там нужны такие. Вы лучшая из лучших, и благодаря вам нашей родине становится чуточку лучше.

— Вы собираетесь меня вербовать?

— Нет, я охочусь на того, кто в тот день приказал нанести удар в соответствии с программой «Пентаметр». Какой-то тип, занимающий высокое положение в правительстве, сделал это по причинам, о которых мы пока что не догадываемся. Да, он убил тридцать одного человека, но у него на совести и другие убийства, совершенные ради цели, известной ему одному. Вот тот ублюдок, на которого я охочусь.

— Я расскажу вам все, — решительно произнесла молодая женщина.

Шоссе номер 1270,

Колумбус, штат Огайо,

16.50

Огни на патрульной машине мигали красным и синим, красным и синим, и еще полицейский включил что-то вроде клаксона, отвратительный звук, чем-то напоминающий психическое оружие, которое используют для разгона демонстрантов израильтяне. Биляль свернул к обочине и остановился.

— В чем дело, Биляль? — спросил профессор Халид.

— Не знаю, — ответил тот. — Сидите тихо и держите свои глупые рты на замке. У этого человека нет желания вмешиваться в ваши диалектические споры. Такому уже нечего надеяться на просветление. Увидев, что я мусульманин, он захочет арестовать меня и обыскать машину. Он обнаружит то, что находится сзади, и нас предадут суду. Неверные будут обращаться с нами, как с собаками. И потом вам придется провести остаток жизни в западной тюрьме, и вы не принесете абсолютно никакой пользы.

— О боже, — пробормотал доктор Фейсал, — это было бы очень прискорбно. Я не попаду на небеса. Хотя для отступника это не имеет никакого значения, поскольку он не попадет на небеса ни при каких обстоятельствах, обрезанный пес, я…

— Фейсал, — остановил его Халид, — ваша враждебность бессмысленна, если она направлена против меня. Приберегите ее для…

— Умолкните, оба! Никчемные вздорные старики, вечно ворчат; я чуть ли не надеюсь на то, что полицейский нас арестует, и тогда я получу хоть немного тишины и спокойствия.

— Мне нужно в туалет, — жалобно промолвил Фейсал.

— Возьмите банку, — предложил Биляль.

— Нет, банка тут не поможет.

— Тогда держитесь. Только этого нам еще и не хватало — обдристать всю машину, чтобы этот большой американский герой унюхал дерьмо.

Биляль постарался собраться. «Рюгер» 38-го калибра на липучке, приклеенной к затвору, держался на месте с помощью ответной липучки, привязанной к запястью. Биляль мог выхватить пистолет и выстрелить меньше чем за одну секунду. Однако что это даст? Средь бела дня, на оживленном шоссе посреди Америки, максимальная скорость шестьдесят две мили в час… Определенно, они не смогут добраться туда, куда нужно, и даже просто смыться отсюда. Точка.

Наконец, предположительно проверив аризонские номера по базе данных, полицейский неуклюже выбрался из машины, остановился, чтобы подтянуть ремень, и не спеша приблизился к окну микроавтобуса. Наблюдая за его приближением, Биляль положил бумажник на пустое сиденье рядом с собой, чтобы полицейский увидел, как он будет его брать, после чего положил руки на рулевое колесо, на десять и на два часа, и сосредоточился на том, чтобы сидеть неподвижно.

— Добрый день, сэр, могу я взглянуть на ваше водительское удостоверение, будьте добры?

— Да, пожалуйста.

Биляль наклонился и взял бумажник, сознательно держа его так, чтобы полицейский мог видеть обе его руки — этому он научился еще в детстве, когда израильские силы безопасности в большом количестве задерживали палестинских мальчишек, — и вытащил права, очень хорошую подделку, завязанную на настоящего автомобилиста из Темпе, штат Аризона.

Полицейский взял права, заглянул в микроавтобус, задержавшись на двух стариках, и сказал:

— Я сейчас вернусь, сэр.

Он направился к своей машине — теперь чтобы прогнать права по спискам подозреваемых, числящихся в розыске и прочих правонарушителей.

— Я обосрался, — печально произнес Фейсал.

— Хвала Аллаху! — воскликнул Халид. — Когда в нем нужда, он приходит на помощь!

— Неверный! Отступник! Изверг! Демон!

— Прекратите, оба! Я найду место, где вы сможете умыться, если нам удастся отсюда выпутаться.

— Я просто стараюсь быть рациональным.

— В священном тексте есть все «рациональное», что только может понадобиться…

— Пожалуйста, я больше не выдержу! — взмолился Биляль. — Тишина. Коп возвращается.

Полицейский снова подошел к окну микроавтобуса.

— Все в порядке, мистер Мухаммед, — сказал он, протягивая права. — Почему я вас остановил — мне показалось, у вас болтается правое заднее колесо. Наверное, вам нужно будет свернуть на ближайшую стоянку и попросить механика взглянуть на него. Может быть, просто разболтались гайки, а может быть, проблема более серьезная, и ею надо будет заняться. И также вы поможете привести себя в порядок тому из пожилых джентльменов, с которым случилось несчастье. Извините за то, что задержал вас и создал неприятности, однако в первую очередь нас беспокоит ваша безопасность.

— Благодарю вас, — сказал Биляль. — Я обязательно разберусь с колесом.

— Удачи вам и счастливого пути!

— Благодарю вас, сэр.

Биляль снова завел двигатель, дождался просвета в потоке машин и тронулся.

Кабинет директора,

Центральное управление ФБР,

здание имени Гувера,

Вашингтон, округ Колумбия,

10.00 следующего дня

— Так, давайте разложим все по полочкам, — сказал директор. — Ваша задача заключалась в том, чтобы задержать человека, который угрожал одному высокопоставленному зарубежному государственному деятелю, прибывшему с визитом в нашу страну. Вы этого не сделали. Он был гораздо ближе к тому, чтобы осуществить свою угрозу, чем вы, чтобы выполнить задачу. Но зато вы утверждаете, что вам удалось вскрыть секретную программу ЦРУ, которая, по крайней мере, один раз была нацелена на американских военнослужащих в Афганистане. Вы решили, что это гораздо важнее, чем задержание Рея Круса. И вот сейчас вы хотите еще большей свободы, чтобы расширить круг поисков, привлечь генеральную прокуратуру, вызывать на допрос высокопоставленных сотрудников Управления, которые работают в самых засекреченных и наиболее чувствительных областях национальной безопасности… Гм, мистер Свэггер, похоже, каждый раз, приглашая вас в качестве консультанта, мы оказываемся совсем в другом огороде, чем тот, в который мы рассчитывали попасть. Это справедливое утверждение?