— Лиэн! — заорала лучница, кидаясь к нему со всех ног.

Камни обжигали жаром даже сквозь толстые подошвы сапог. Тинира подбежала к распростертому телу, присела, не рискнув встать на колени, — наколенники и без того стали горячими, а без ног она охотника не вытащит. Впрочем, куда тащить, если вокруг — Алкмаар? Да и жив ли он вообще? Вроде не дышит. Разбежавшаяся же нежить того и гляди вернется. Тинире даже показалось, что она уже слышит характерное поскрипывание, с каким подлетают драколичи. А у нее даже нормального оружия нет.

— Нож, — внезапно услышала девушка, хотя губы эльфа с лицом, поразительно напоминавшим лорда Даагона, не шевелились, и непонятно, чей шепот словно раздался в ее голове. Тем не менее Тинира послушно вытащила свой кинжал.

— Нож, — повторил голос.

Но у нее нет другого ножа. Разве что… Взгляд лучницы упал на ножны, пристегнутые к поясу Лиэна. Она вытащила костяную безделушку и скептически осмотрела. И куда с ним теперь, на какого врага? Таким ведь даже медузу не зарезать.

— Воткни в круг, — подсказал все тот же шепот.

— Сломается, — с сомнением произнесла эльфийка, но все же с размаху воткнула нож в камень. И правда, сломался — оплавленный жаром круг треснул пополам с таким оглушительным звуком, будто содрогнулась вся пустыня.

Что-то вздохнуло — огромное, во все небо.

— Спасибо!

Свет окончательно погас, затаившись слабым сполохом в кристалле, но эльфийка успела заметить — веки Лиэна чуть дрогнули, и он прерывисто задышал.

— Жив! — Тинире хотелось кричать от радости. Но лучше бы не в Алкмааре, а где-нибудь подальше, хоть в гномьих горах, там не так жарко.

Над головой мелькнула черная тень, хлопнули мощные крылья. Лучница вытащила целехонький костяной нож из трещины, выпрямилась, сдержав судорожный вздох: «Галлеан, когда же это закончится?!»

Огромный черный дракон опустился у круга, подняв вихри пепла.

— Не бойся, первородная, — пророкотал он. — Мое имя Лазгурон, Повелитель Иллюзий.

Тинира сразу взъерошила перья:

— А мое — Тинира из клана Гаэтер. Только не рассказывай мне сказки, дракон. Все знают, что Повелитель Иллюзий — всего лишь легенда. Сожрать нас ты мог бы и без лишней болтовни.

— Все понятно, — шумно вздохнул дракон. — Тяжелое детство, трудный характер, подростковый период… Спасибо, что разомкнула круг, Лиэн не мог сделать это сам. Так бы и лежал здесь тысячелетия.

Чем-то его рык напоминал тот шепот, что совсем недавно звучал в голове лучницы.

— Ясно, что не мог, без сознания-то, — буркнула она. — А чем ему круг помешал?

— Пока он был замкнут, Лиэн не мог быть ни среди живых, ни среди мертвых, дабы не возродилось Древо. Но хватит вопросов, девочка! У нас мало времени: богиня Смерти может обратить внимание на столь громкую возню своих слуг, а неудач она не переносит. Ты думаешь спасать нашего друга?

Лучница решила, что хуже, чем недавно, уже не будет, и доверилась незнакомому дракону. Ведь именно он подсказал ей про нож, после чего Лиэн проявил явные признаки жизни. Совсем явные — пока она спорила с Лазгуроном, эльф попытался подняться, схватившись за рогатину, и та обломилась. Вилы, превратившись в уголья, остались в камне. Тинира, оглянувшись на шум, успела подхватить и Лиэна, и его неразлучную палку.

Они забрались на дракона, и вовремя — барханы снова начали шевелиться.

— Посох Духа не забыли? — спросил Лазгурон уже в полете.

— Ту обломанную рогатину, что ли? — фыркнула Тинира. — Здесь она!

— Для Духа неважно, какой у него символ, — заметил Повелитель Иллюзий. — Если не потерян сам Дух.

И, словно в ответ на его слово, ночное небо снова озарилось до краев: огненным росчерком пролетела предреченная Звезда и упала где-то на краю мира.

После волшбы архонтов вряд ли кто-нибудь узнал в священном древке Посоха Духа, поставленном в зале королевского совета, рогатину Лиэна. Возродились рощи, окрепла магия целителей, и будущее теперь казалось таким светлым, словно в Невендааре вот-вот наступит неведомая живущим здесь весна, приходившая к эльфам только во снах.

Вот только явление Звезды рождало и надежду, и тревогу: что принесет она измученному миру Невендаара?

С уничтожением Древа Смерти надобность в ритуале разрыва отпала, лорд обрел сына, Тиаль вернулась, и это было долгожданным счастьем. Но Даагон не мог понять, почему лучница Тинира категорически отказалась стать наследницей древа Эрсетеа, — она имела на то полное право, и он с радостью бы удочерил юную эльфийку из дикого клана. Может быть, из нее получилась бы со временем Дева Огня. Хотя и не такая сильная, какой стала бы Эоста.

Весть о похищении пророчицы демоном стала для Даагона тяжелым ударом. Будь лорд с отрядом до конца, он наверняка смог бы ее защитить. С другой стороны, смог бы он удержаться и не применить свиток Хоэрина, когда сила Древа стала побеждать Лиэна?

Сын вернулся из Алкмаара полностью опустошенный. В нем не осталось ни искры огня Галлеана, ему не подчинялись даже те руны, которыми мог пользоваться любой начинающий маг. Впрочем, Хоэрин обещал, что это не навсегда. Повелитель Иллюзий, снизошедший до разговора с лордом в эльфийской священной роще, куда принес двух эльфов, также говорил, что к Лиэну когда-нибудь вернется сила.

Даже древо рода не смогло вернуть сыну Даагона утраченного дара, хотя на этот раз ритуал был завершен по всем правилам и молодой эльф, наконец, получил родовое имя Эрсетеа. Впрочем, им его никто не звал, он так и остался для всех Лиэном.

Он безучастно молчал, сидя у окна, за которым плескался золотой океан эльфийских лесов, или лежал в постели, точно смертельно больной, вытянув руки поверх узорного, вышитого покрывала и глядя в резной потолок. А иногда подносил ладони к лицу, ждал с минуту и вновь бессильно опускал. Он слишком глубоко соприкоснулся с Древом Смерти и теперь был словно прогоревший дотла уголек.

Но однажды ночью в Темперанс прилетела на грифоне Тинира, и наутро Лиэн исчез. На столе в его комнате обнаружили послание гномов: Ринотар писал, что королева Ятаа'Халли нашла руку для меча Алкинор и желает, чтобы ученик Раэрта присутствовал при передаче клинка новому владельцу. В конце мимоходом сообщалось о багровом демоне, похожем на описанного Лиэном, которого драконы заметили в Дьявольских горах.

На полях свитка Лиэн приписал: «Отец! Я вернусь, когда обрету утраченное».

И лорд знал: он вернется. Кто, как не сын, понесет дальше огонь Галлеана, огонь любви, создавшей эльфов, свет, без которого невозможно никакое творение.