союз с чужими – мы уже это сделали! Мы примем их помощь, но не будем от них зависеть, потому что Арахна все равно принадлежит нам.

Он умел подобрать слова, но солдаты верили ему не только поэтому. Они уважали его, они восхищались им, и это было уважение, которое порождается годами работы, а не парой-тройкой удачных решений.

Они уже не готовы были драться, и Рене заметила это. Они рискнула – и проиграла, теперь уже наивно было предполагать, что ее снова примут в совет.

Поддавшись отчаянию, она сделала глупость, на которую вряд ли пошла бы в иных обстоятельствах: она бросилась на Номада. Она уже сражалась с Лукией и знала, что не навредит ей, поэтому только на него и могла направить свой гнев.

Это было нелепым решением, и Лукия могла бы перехватить ее, если бы хотела. Однако она позволила Рене атаковать, отдавая всю власть над ее судьбой в руки Номада.

Он не был кровожаден – но он был потомком капитанов, воинов, которые управляли «Хеленой» с самого начала пути, поэтому он не собирался поддаваться ни жалости, ни сентиментальности.

Рене ударила его, она хотела проткнуть его ножом, который забрала у одного из солдат. Однако Номад без тени колебаний перехватил ее за запястье и вывернул ее руку так, чтобы она напоролась животом на свое же лезвие.

Рене, потрясенная, еще не верящая, перевела взгляд на рану и начала медленно оседать на пол. Номад поддержал ее, не давая упасть, помог опуститься на металл. Ноэль хотела броситься к ним, однако Лукия жестом запретила ей это делать.

Да, Рене можно было спасти. Но иногда правильный поступок и необходимый поступок – это не одно и то же.

Так должно было случиться. Арахну действительно ожидала новая эпоха, поселению нужен был один сильный лидер, а не совет, плетущий интриги. Номад должен был показать, что он способен стать таким лидером – достаточно жестким, чтобы убить, и достаточно мягким, чтобы остаться со своей жертвой, провожая ее в иной мир.

Лукия сочувствующе кивнула ему, признавая его победу, и посмотрела на солдат.

– Вы все еще хотите драться со мной? Нет? Вот и славно. Тогда наш спор я считаю решенным, а наш союз – заключенным.

* * *

Было странно стоять вот так перед ними и делать вид, что ничего не случилось и все они друзья. Альда знала, что это сейчас обязаны делать все. Но ее спутникам такая задача давалась проще, потому что они не могли улавливать мысли и чувства окружающих. А она все знала…

В их общении больше не было легкости, потому что не было иллюзии близкого спасения. Поселенцы знали, что их не заберут отсюда, им и дальше будет трудно, и неизвестно, скольким удастся выжить, дождаться момента, когда появится безопасный город. Это наполняло их сердца горечью и обидой.

С другой стороны, они знали и то, что теперь не одиноки в своей борьбе. Лукия сказала, что данных, добытых Фостером, наверняка хватит для того, чтобы Арахне предоставили помощь, а ее слову можно было верить.

Лукия хотела помочь им. Это было не совсем обычно для капитана, однако Альде нравились эти перемены в ней.

Они подписали договор, который, на самом-то деле, не имел никакой законной силы, но поселенцам стало легче. Они устроили праздник, на котором притворялись, что все здесь друзья. Правда, со стороны команды «Северной короны» на нем присутствовали всего трое…

Ноэль смогла помочь Кигану, но он все еще был слаб, поэтому целительница не рисковала отходить от него. Стерлинг заявил, что не будет участвовать в этом фарсе, и первым отправился на корабль. Похоже, он был чем-то недоволен, хотя вряд ли сумел бы объяснить, чем именно. Оставались только Лукия, Рале и Альда, но если первым двоим великолепно давалась роль дипломатов, то Альда боялась, что выдаст свои истинные чувства и все испортит.

Поэтому она старалась держаться в стороне от внимания толпы, и это ей неплохо удавалось: поселенцев куда больше интересовали Лукия и Номад. Однако Блейн нашел ее и здесь.

– Я хотел еще раз поблагодарить тебя, – улыбнулся он. – Я ведь знаю, что это благодаря тебе все получилось… Те двое не пошли бы со мной просто так. Это все ты.

– Не нужно преувеличивать мою роль! – смутилась Альда.

– Я не преувеличиваю ее, я просто знаю. Думаю, из всех пришельцев только ты способна чувствовать вину за то, что не помогла нам убраться отсюда.

Тут он угадал. Альде тяжело было оставлять этих людей здесь – и странно было слышать, что кто-то считает их, землян, пришельцами!

– Не нужно так, – продолжил Блейн. – Вина – тяжелое и бесполезное чувство, оно разъедает тебя изнутри, как кислота.

– Но иногда это необходимое чувство.

– Только до определенного предела, а потом ее нужно отпустить, чтобы добиться чего-то по-настоящему значимого. У нас все будет хорошо… Номад уже думает о том, чтобы назвать первый большой город на Арахне именем моего отца.

– По-моему, это будет справедливо, – заметила Альда.

– По-моему, тоже, главное, чтобы он сумел убедить в этом остальных.

– Сумеет! Он будет отличным лидером, я уже сейчас могу сказать.

– Я тоже так считаю, – кивнул Блейн. – И построит отличный город. Ты сама убедишься в этом, когда вернешься к нам! Думаю, через год уже будет видно!

Альда только улыбнулась. Она чувствовала, что он искренне хочет поделиться с ней своей радостью, и не собиралась портить ему настроение.

Ему незачем было знать, что на Арахну, действительно, прибудут люди – но это будут уже другие люди. А разведывательные корабли, такие, как «Северная корона», не возвращаются никогда – их дорога продолжается…

Эпилог

Планета из космоса – это просто шарик, крошечная сфера в вечной пустоте. Так сложно представить, что там есть жизнь! Не только люди, с которыми она недавно говорила, но и микроорганизмы… Какие могут быть микроорганизмы, если сама планета смотрится такой крошечной?

– Что, сплин напал? – поинтересовался Киган.

Он подошел к ней неслышно, и кто-то другой не заметил бы его приближение. Но она почувствовала сразу, Альда уже научилась чувствовать всех своих спутников.

Он почти выздоровел, однако недавняя болезнь оставила свой след – опасной бледностью и темными кругами под глазами. Альда знала, что это пройдет, и она была рада тому, что он снова рядом. Больше, чем она ожидала!

– Вроде того, – кивнула Альда.

– Так всегда бывает. После посещения стабильных колоний – то же самое, а тут вообще отдельная история…

– Разве ты сейчас не должен сказать,