Пандору так и подмывало напомнить, что всего пару минут назад Джеральдина предоставила ей самой право решать, уходить из журнала или нет, но она решила воздержаться.

Комптон открыл дверь, и женщины вышли на улицу.

– Ты не возражаешь, если я с тобой не поеду? – спросила Пандора, когда они подошли к поджидающему их лимузину. – Хочу прогуляться.

– Разумеется, нет, – ответила Джеральдина, усаживаясь в лимузин.

Пандора зашагала в сторону Парк-авеню. Как бы ни была она поражена только что закончившейся беседой, в ней был затронут вопрос, решение которого в самом деле не терпело отлагательств.

Ее поездка в Нью-Йорк, по сути дела, была не чем иным, как бегством от обрушившихся на нее проблем. Но это бегство ничего ей не дало. Изменить свою жизнь при желании можно было где угодно; при отсутствии же такого желания это было в принципе невозможно. Случай с Томом был тому свидетельством. Ей казалось, что их отношения открывают какую-то новую страницу в ее жизни. На самом же деле, сблизившись с Томом Кансино, Пандора подсознательно пыталась пойти уже знакомым путем – найти другого мужчину, который стал бы центром ее жизни. Однако Том никогда ей ничего не обещал.

Расстроенная своими мыслями, Пандора взглянула на витрину магазинчика, мимо которого проходила. На белом фоне были продуманно расставлены образцы мебели. Витрина была искусно подсвечена. Пандора невольно восхитилась неброской красотой кресел и диванов. Неделю назад она обязательно заглянула бы сюда в надежде сделать хороший материал для раздела «Покупки». Но теперь все это не имело никакого значения, и Пандора прошла мимо.

Как бы то ни было, она была рада, что приехала в Нью-Йорк. Она повидала другой мир и лучше узнала саму себя. Никогда больше она не будет свечой на ветру. Назвав ее так, Джеральдина была права. Что ж, ей предстояло найти свою дорогу в жизни.

Чарлз снял наушники и выключил магнитофон. Он уже прослушал эту пленку рано утром, но, прежде чем говорить с Глорией, хотел еще раз проверить все факты. Он похвалил себя за то, что догадался поставить «жучок» в телефон Ариан, воспользовавшись ее отсутствием. Было около часа дня. Ариан должна была уже уехать на ленч в «Ла Кот Баск». Час назад заглянув в ежедневник Кейзи, Мердок установил, что у Глории тоже назначен ленч с ее знакомой. Пройдя в библиотеку, Чарлз оставил дверь открытой, уселся со свежим номером «Нью-Йорк таймс» и принялся ждать.

Через полчаса он услышал шаги Глории. Отложив газету, он встал и направился к ней.

– Глория, у тебя есть свободная минутка?

Остановившись у входной двери, она обернулась.

– Чарлз, я очень тороплюсь.

– Прости, но это важно. Речь идет об очень серьезном деле, касающемся твоих интересов.

Глория опешила, но остановилась.

– Давай побеседуем в библиотеке. То, что я должен тебе сказать, в высшей степени конфиденциально, – сказал Чарлз, взяв Глорию за руку и увлекая за собой.

Девушка села в кресло у камина, Мердок остался стоять рядом с ней.

– Прежде чем я что-либо скажу, хочу, чтобы ты пообещала, что никогда не будешь ссылаться на меня как на источник информации. Если ты меня выдашь, это крайне обострит мои отношения с твоей матерью. Возможно, тебя это только обрадует, но учти: это будет означать, что ты никогда больше не узнаешь от меня ничего о том, что происходит. Я иду на риск только потому, что всегда заботился о твоих интересах, как о своих.

– Хорошо, обещаю на тебя не ссылаться, – с нетерпением отозвалась Глория. – Так в чем дело?

Мердок почти дословно процитировал ей телефонный разговор Ариан с Бобом Чалмерсом.

– …а это означает, что очень скоро в Аргентине у твоей матери не останется никакой собственности. В случае ее смерти по аргентинским законам ты должна была бы унаследовать все ее имущество, но если такового на территории страны не окажется, ты получишь лишь то, что она оставит тебе по завещанию. Она лишает тебя наследства, Глория, – заключил он.

Та вскочила. Лицо ее побелело, все тело била дрожь. Обняв девушку, Чарлз крепко прижал ее к себе и поцеловал в лоб.

– Я знаю, насколько это для тебя болезненно, милая, но знай – я на твоей стороне, – прошептал он и почувствовал, как руки Глории крепче обхватили его талию. Какое-то мгновение он раздумывал, не поцеловать ли ее в губы, но решил повременить. Разжав объятия, он отпустил ее. Девушка тут же сорвалась с места и выбежала из дома, хлопнув за собой дверью.

Подождав немного, Чарлз прошел в спальню Глории. Осмотрев содержимое выдвижных ящиков прикроватной тумбочки, он, зайдя в ванную комнату, принялся шарить в аптечке за одним из зеркал. Именно там он и обнаружил то, что искал.

Выбежав из дома, Глория села в поджидавший ее лимузин. Должно быть, она все же сказала шоферу, куда направляется, потому что он привез ее к нужному ресторану. Но это совершенно не запечатлелось в ее памяти, как и то, что подруга Паола поцеловала ее после того, как метрдотель проводил Глорию к столику.

Глория всегда жила в тени Ариан, а теперь мать старалась сделать так, чтобы она никогда не смогла прорваться к свету. Отчаяние душило ее.

Резко вскочив с места и опрокинув стул, она бросилась из ресторана, даже не взглянув на озадаченное лицо Паолы и забыв на столе сумочку.

* * *

– …И она сказала своему мужу, что собирается в Рио погостить у Элизиньи. Она не стала сообщать супругу, что на самом деле решила сделать сразу несколько операций по подтяжке кожи у Иво. Он подтянул ей все – лицо, грудь, переделал ее всю от макушки до кончиков пальцев на ногах. Муж, который остался дома, в Женеве, начал беспокоиться, так как подумал, что она нашла себе какого-нибудь молодого ухажера, и принялся посылать ей ультиматумы. Наконец она получила телеграмму, в которой прямо говорилось: «Вернись, или между нами все кончено». Это заставило ее по-настоящему заволноваться. Иво предупредил ее, что в таком состоянии ей нельзя никуда лететь, но она не обратила на это внимания. И что же? Когда самолет приземлился в Женеве, она выглядела как тыквенная маска в канун Дня всех святых! Бедняжка провела в больнице две недели. Недавно я ее видела – теперь она уже в порядке.

Пока гости смеялись над рассказанной Ариан историей, официант снова наполнил бокалы вином. От десерта отказались все, за исключением Пандоры – она изъявила желание попробовать суфле с малиновым сиропом.

– Звучит очень соблазнительно. Пожалуй, я к вам присоединюсь, – передумал Боб Чалмерс, сидевший слева от Пандоры.

– Я очень рад снова видеть вас, – сказал Пандоре Боб. – Знаете, с той самой вечеринки у Джеральдины, где мы познакомились, я хотел позвонить вам, но боялся, что вы не вспомните, кто я такой.

– Ну что вы. Вы проявили интерес к моей работе, что весьма необычно. Большинство мужчин способны говорить только о своей, – ответила Пандора.

Чалмерс рассмеялся и чокнулся с ней шампанским.