– Да самые обычные блюда, дружище! Кусок мясного пирога, к примеру, какой-нибудь омлет с сальцем, как готовят только у тебя, хлеб…

– А пить что будешь?

– Обычную кружку белого вина, мой славный товарищ, мой дорогой друг…

– Эй, Мадлон! – проревел Кривоногий Ноэль.

– Иа! Ио! – вскричал Бигорн (то был крик или знак признательности, и мы надеемся, что еще будем иметь удовольствие объяснить читателю, как рёв осла мог послужить условным сигналом для сбора разбойников).

Из небольшого закутка, служившего кухней, появилась толстая девица с оголенными сальными руками и взлохмаченными нечесаными волосами.

– Все так же прекрасна! Иа! Ио! Хорошеешь день ото дня! – воскликнул Бигорн, готовый пасть до самой низкой лести ради обеда.

Толстуха отвечала гримасой, которую следовало считать улыбкой.

– Мадлон! – сказал карлик. – Омлет с салом, хлеб, кусок мясного пирога и кружку белого вина для Бигорна.

– Сию минуту! – проговорила Мадлон.

Ланселот Бигорн пребывал на седьмом небе от счастья.

– С тебя девять су, четыре денье и шесть полуденье, – произнес Кривоногий Ноэль.

– Что? – Бигорн аж подпрыгнул.

– Я говорю, – промолвил карлик, протягивая руку, – с тебя девять су, четыре денье и шесть полуденье. Давай!

– Дать тебе… Каково, однако!.. Ноэль, дружище, и ты станешь оскорблять меня, требуя, чтобы я заплатил вперед? Меня, старого товарища, меня, который всегда приходил сюда выпить, когда запросто мог отправиться в «Бочонок пива», «Золотой пояс» или…

– Плати! – проворчал карлик.

– Так ты не шутишь, и я действительно должен заплатить?

– Плати или проваливай!

– Ноэль, мой дорогой Ноэль, открой для меня кредит до завтра!

– В кредит больше не отпускаем. Плати или проваливай…

Ланселот Бигорн издал вздох, который смягчил бы и тигра. Он пристегнул к поясу рапиру, накинул на плечи плащ, потер глаза и нерешительным шагом направился к выходу, в надежде, что ужасный карлик растрогается.

Но он дошел уже почти до двери, а Кривоногий Ноэль и не думал выражать других эмоций, кроме угроз, что слетали с его губ злобным ворчанием.

Ланселот Бигорн уже собирался переступить через порог, уже распрямлялся, намереваясь излить на голову безжалостного карлика поток ругательств и проклятий, когда чей-то голос произнес:

– Я заплачу!..

При этих столь резко брошенных словах Ланселот Бигорн вздрогнул и обернулся. Кривоногий Ноэль косо взглянул на человека, изрекшего сию фразу, которая испокон веков, как никакая другая, производила магическое действие: «Я заплачу!»

Присмотревшись же к этому человеку получше, карлик промолвил:

– Хорошо. Можешь остаться, Бигорн. Мадлон, принеси.

Человек протянул карлику пригоршню серебряных монет.

– После, – сказал Кривоногий Ноэль, покачав головой. – Здесь платят, уходя, и если остаются довольны!

– Это правда! – поспешил подтвердить Бигорн, усаживаясь напротив незнакомца, который жестом предложил ему занять место за столом.

Человек этот был в плаще и шляпе с большими полями, из-за чего из всей его физиономии Бигорн видел лишь кончик острого носа.

Но когда Бигорн сел, незнакомец снял шляпу и опустил ворот плаща, явив хитроватое лицо с бегающими глазами-буравчиками и бледными чертами.

– Симон Маленгр! – глухо пробормотал Бигорн, тотчас же насторожившись.

– Тсс! – произнес человек. – Да, это я, Ланселот Бигорн. И теперь, когда ты меня узнал, ешь! А когда поешь, поговорим… Мы ведь старые приятели, какого черта! Мы ведь земляки! Когда-то в Бетюне играли вместе. Позднее вместе промышляли на улицах Парижа. И пусть пути наши давно разошлись, можем же мы побеседовать по-дружески, разве нет?

– Нет! – проворчал Ланселот. – Так как ты служишь человеку, который желает моей смерти.

– Хе! Монсеньор граф де Валуа не желает твоей смерти! Напротив… Впрочем, ты сам в этом убедишься. Но ешь, а потом я скажу тебе, какое дело меня сюда привело.

– Так ты искал меня?

– На протяжении последних трех дней…

Ланселот Бигорн вновь испытал желание встать и уйти. Но он сказал себе, что эта неожиданная встреча может оказаться полезной для Буридана. Обычно предчувствие его не обманывало. И потом, как раз в этот момент Мадлон ставила на стол заказанный им омлет.

Взглянув на Симона Маленгра с недоверием, а на омлет – с нежностью, Бигорн прошептал:

– Будь что будет, я остаюсь!

Он яростно накинулся на омлет, за которым последовали пирог, тушка птицы и, наконец, пирожное с густым заварным кремом. Симон Маленгр проявил такую щедрость, что недоверие Бигорна лишь росло по мере того, как утолялся его голод. Когда этот голод был всецело удовлетворен, когда в Бигорне не осталось больше ничего, кроме недоверия, он почувствовал себя сильным как Самсон, облокотился о стол и спокойно сказал:

– Я слушаю!

– Ноэль, – скомандовал Маленгр, – два кубка питного мёда!

«Определенно, ему есть что мне сказать!» – подумал Бигорн.

В кабачке в этот момент никого не было. Принеся мёд, уже, к слову, разлитый по кубкам, карлик удалился. В низком и темном зале видны были лишь незанятые скамейки, тускло мерцавшие оловянные горшки, лисий профиль Симона Маленгра и волчий профиль Ланселота Бигорна.

– Дело такое, – промолвил Симон Маленгр, понижая голос. – Хочешь разбогатеть?

– Гм!.. Да я и так уже богат!

– Как это? Ты меня удивляешь, Бигорн!

– Разумеется, у меня ничего нет. Но все то, что заслуживает чести быть взятым, принадлежит мне. Вечерком, когда мой кошелек пуст, мне стоит лишь прогуляться по некоторым кварталам, куда захаживают богатенькие буржуа, и я возвращаюсь уже с полной мошной. Это и есть богатство, неисчерпаемое богатство, и мне даже нет нужды опасаться грабителей…

– Так-то оно так, – заметил Маленгр, – но ты теряешь душу, а ведь она тоже кое-что да значит!

– Я ее не теряю, напротив: с каждым новым грабежом моя часть рая лишь увеличивается.

– Как это? – вновь удивился Маленгр.

– А так, что половину добытого я отдаю кюре из Сент-Эсташа, а кюре из Сент-Эсташа преобразует ее в службы. Представь только, сколько месс он уже отслужил во спасение моей души! Стало быть, чтобы сейчас ни случилось, что бы я ни сотворил, мне будет нелегко не попасть в рай, даже если бы я и предпочел ад…

– Согласен. Но это все касается твоей души. А твое тело, Бигорн? О нем ведь тоже забывать не стоит. Сам подумай: каждую секунду ты рискуешь получить тумаков, нарваться на какого-нибудь строптивого буржуа, коих, к несчастью, сейчас встречается все больше и больше. А судя по тому состоянию, в котором я тебя вижу – поредевшей бородке, окровавленному уху, ошметкам одежды, – вчера ты как пить дать наткнулся на взбесившихся овечек, не пожелавших расставаться со своей шерстью.