– Мы живем в солнечном Лунатионе и любим развлечения.

– Конечно, – хмыкнул Кормак. Рунн меж тем загнал в лузу еще один шар. Кормак ударил и промахнулся всего на дюйм. – Со времени нашей последней встречи ты обзавелся новым пирсингом. Да и татуировок прибавилось. Должно быть, вы тут помираете со скуки, раз ты тратишь время на ерунду.

– Ладно. – Рунн оперся на кий. – Ты – глубокомысленный герой, а я лентяй и придурок. Это и есть начало разговора о серьезном предложении?

Кормак сделал новый удар. Наконец-то один из его шаров оказался в лузе. Но в следующем он опять промахнулся, оставив нужный Рунну угол резки незатронутым.

– Выслушай меня, брат. Я прошу только об этом.

– Хорошо. – Рунн прицелился и ударил. – Слушаю тебя, – почти шепотом добавил он.

Кормак оперся на кий, оглядел пустой бар и сказал:

– Зофи находилась в контакте с одним из ценнейших шпионов мятежников – агентом Ясный День.

Рунну стало не по себе. Ему совсем не хотелось слушать дальше.

– Ясный День имеет непосредственный доступ к астериям. Офион долго подозревал, что агент сам является астерием. Ясный День и Зофи вели шифрованные переговоры по рациям, работающим на кристаллах. Но с… исчезновением Зофи пользоваться старыми методами связи стало очень опасно. Сам факт, что Лань в ту ночь подозрительно быстро села беглецам на хвост, указывает на возможность перехвата и расшифровку сообщений. Нам нужен тот, кто сможет общаться с Ясным Днем непосредственно, передавая мысли.

– И за каким Хелом я должен соглашаться работать с тобой? – спросил Рунн, словно опасность сообщить Королю Осени о сыновних талантах уже отпала.

Разговор посредством мысли был редким даром авалленских фэйцев. Рунну он передался по материнской линии. Рунн не считал этот дар чем-то особым. Ему было четыре года, когда он впервые воспользовался мысленным общением, попросив у матери бутерброд. Услышав мысленную просьбу сына, она вскрикнула. Тогда-то маленький Рунн понял: разговаривать мыслями умеют не все и эту способность надо скрывать. Мать стала массировать голову, думая, что ей почудилось. Рунн молчал, не давая матери повода отвести его к отцу. Даже тогда он понимал, что отец начнет расспрашивать его с пристрастием, проверять и так просто не отпустит. Второй такой ошибки Рунн не допустил.

Он не позволит отцу управлять и этой стороной его жизни. Даже если Кормак клялся, что не раскроет тайну… Рунн не настолько глуп, чтобы верить двоюродному брату.

– С твоей стороны это будет правильным поступком, – ответил Кормак. – Я видел лагеря смерти. Видел, во что превращаются выжившие. Такое не должно продолжаться.

– Эти лагеря появились не вчера, – напомнил ему Рунн. – Что сейчас заставляет вас действовать?

– Ясный День начал передавать нам очень важные сведения. Они привели к успешным атакам мятежников на линии снабжения и лагеря имперских войск. Наши миссии стали успешнее. Теперь, когда у нас есть свой агент в высшем эшелоне астерийского правительства, это существенно меняет весь ход борьбы. Сведения, которые Ясный День передаст тебе, помогут спасти тысячи жизней.

– И погубить тысячи других, – мрачно заметил Рунн. – Ты рассказывал командованию обо мне?

– Нет, – искренне признался Кормак. – Я лишь упомянул, что у меня в Лунатионе есть один связной, который может быть полезен для восстановления контактов с Ясным Днем. Поэтому меня послали сюда.

Рунн не упрекал брата за эту попытку. Сын Короля Осени не умел читать чужие мысли или вторгаться в чужой незащищенный разум, как некоторые его авалленские родственники. Но он узнал, что может общаться с другими через своеобразный психический мост, который его разум по кирпичику выстраивал между душами. Прекрасное качество для шпионажа.

– Неужто это совпадение, что ты оказался здесь одновременно с появлением Эмиля? – не удержался от вопроса Рунн.

– Решил убить двух зайцев, – слегка улыбнулся Кормак. – Мне требовался повод, чтобы приехать сюда и попробовать поискать мальчишку. Офион ничего не заподозрил. Помолвка с твоей сестрой – тоже всего лишь повод.

– О чем ты просишь? – Рунн нахмурился. – Помочь тебе один раз? Или помогать до конца моей гребаной жизни?

– Я прошу тебя принять эстафету от Зофи. Как долго ты будешь сотрудничать, решать тебе. Но сейчас Офион отчаянно нуждается в сведениях, поставляемых Ясным Днем. От этого зависят многие жизни. Ясный День трижды предупреждал нас перед имперской атакой на наши базы. Эти предупреждения спасли тысячи жизней. Нам нужна твоя помощь на ближайшие несколько месяцев. Или до тех пор, пока мы не добудем сведения, известные Зофи.

– Ты загнал меня в такое положение, что мне не остается иного, как сказать «да».

– Я тебе уже говорил: я ничего не расскажу твоему отцу. Мне просто требовалось, чтобы ты пришел сюда и выслушал меня. Я бы не стал просить без крайней на то надобности.

– Как тебя вообще занесло к мятежникам?

Жизнь Кормака была легкой и вполне беззаботной. Во всяком случае, так виделось Рунну. Но для стороннего наблюдателя его жизнь выглядела точно так же.

Кормак вертел в руках кий.

– Это долгая история. Я связался с ними около четырех лет назад.

– И какое у тебя звание в Офионе?

– Полевой агент. Официально я являюсь полевым командиром шпионской сети северо-западного сектора Пангеры. – Он медленно вдохнул. – Зофи была из моих агентов.

– А теперь ты пытаешься найти Эмиля и скрыть его от Офиона? Усомнился в целях движения?

– В целях я не сомневался и не сомневаюсь, – тихо ответил Кормак. – Только в людях. После тяжелых ударов по базам в этом году в рядах Офиона осталось около десяти тысяч бойцов. Ими управляет командование – группа из двух десятков. Преимущественно люди, но есть и несколько ваниров. Любой ванир, связанный с Офионом, будь то член командования или рядовой боец, обязуется хранить тайну. Требования к ним гораздо строже, чем к людям.

Рунн наклонил голову и спросил без обиняков:

– Откуда ты знаешь, что мне можно доверять?

– Твоя сестра всадила пулю в голову архангела, но ты никому и словом не обмолвился об этом.

Рунн нацелился в лузу, но шар пролетел мимо.

– Я не понимаю, о чем ты говоришь.

– Не понимаешь? – засмеялся Кормак. – Шпионы моего отца узнали об этом раньше, чем астерии затерли все сведения.

– Тогда почему ты обращаешься с Брайс как с тусовщицей, болтающейся по сборищам?

– Потому что после весенних событий она снова начала появляться на сборищах.

– Я тоже. – Разговор начинал уходить в сторону, и Рунн спросил: – Что тебе известно об агенте Ясный День?

– Не больше твоего.

Кормак ударил. Его шар прокатился совсем далеко от лузы.