– Ходишь по стройкам и по всяким офисам, делаешь что велено, лямку тянешь, – скучливо рассуждает он. – Честно говоря, – он подался вперед, округлил глаза, собираясь поведать страшную тайну, – ненавижу эту работу. Они этого не понимают. Папе сказать не могу, это разобьет ему сердце. Только я из всех и пошел по его стопам. Все разбежались, меня оставили в гнезде. – Он улыбнулся, но глаза не участвовали в улыбке.

Вот сейчас, пожалуй, впервые с той минуты, как они сели за столик, он совершенно откровенен – Лора это видела и готова была посочувствовать. При всей его самоуверенности, стремлении обаять – растерянный мальчик.

Он прикончил четвертую бутылку пива. Ему не сиделось. Она бы охотно побыла тут еще, так уютно стало после двух бокалов вина, но Рори ерзал на стуле, и это ее напрягало.

– Прости, Рори, я бы купила тебе выпивку, но у меня нет денег.

Он вроде бы удивился.

– Даже на автобус, если б мне было куда поехать. Ничего нет, – сказала она и впервые сама поняла, как это ее пугает. – В коттедже я могла, по крайней мере, жить с земли. Собирать травы, грибы и выращивать фрукты и овощи. У меня был полный шкаф солений, сушеных фруктов, достаточно припасов, чтобы продержаться зимой. Я бы справилась даже без покупок Тома, если понадобилось бы, но здесь, в городе, я совершенно беспомощна.

Вот насмешка судьбы: попасть в столицу, где со всех сторон тебя окружает все, о чем только можно мечтать, – и ничто из этого не доступно.

У Рори вдруг вспыхнули глаза.

– Вот тут-то ты ошибаешься, дорогая моя Птица-лира. Ты же мировая знаменитость.

Она попыталась отмахнуться от этой нелепости, засмеялась, но он был непреклонен.

– Сейчас научу тебя, как «жить с земли» на городской лад.

Урок включал поход в эксклюзивный клуб, где на входе брали двадцать евро, а их пропустили бесплатно, потому что Рори вместо пропуска предъявил охранникам Лирохвоста. В клубе он нашел с кем познакомиться, чтобы их пригласили за стол и купили им напитки.

В полночь Лора, стоя и болтая с очередным знакомцем, пошатнулась. Он протянул руку, подхватил ее и продолжал свою речь, словно ничего и не случилась, – но руку уже не убирал. И вдруг пузырь счастья, в котором она пребывала, лопнул. Извинившись, она вывернулась из-под мужской руки, двинулась к туалету, земля снова плыла под ногами. А вокруг словно нарастала громкость каждого звука, музыка отдавалась в висках и в груди, люди толкали ее, все время оказывались ближе, чем думалось. Ей вдруг стало тесно, не хватало воздуху, а ведь прежде она чувствовала себя прекрасно. В туалете уже не так гремела музыка, только в груди по-прежнему бумкало. Уши заложило, как в самолете. До кабинки нужно выстоять длинную очередь. И на все она смотрела словно издали, хотя вот же она стоит. Но и как будто стоит позади себя в очереди и смотрит. Все двигались быстро, она только успевала подмечать детали. Чьи-то туфли, ботинки по щиколотку, рыжая кожа, мокрый пол, раковины, промокшие салфетки. У нее за спиной взревела сушилка для рук, Лора подпрыгнула, зажала уши, глянула себе под ноги – увидела собственную обувь в пятнах спиртного, разводах от пива и вина и как бы не от чего-то похуже. Она прикрыла глаза. Сушилка замолкла. Она отняла руки от ушей, подняла взгляд. Девушка впереди обернулась, смотрела на нее, узнала. Хочет что-то сказать? Девушка заговорила, но в этот момент вновь затарахтела сушилка, и Лора снова заткнула уши.

– Сучка тупая, – прочла она по губам девушки.

Идет непрерывный поток людей, двери открываются, закрываются, цокают высокие каблуки, оскальзываются на плитке, хлопают двери. И все взгляды устремлены теперь на Лору. Множество широко раскрытых глаз. Земля колеблется под ногами. Надо за что-то схватиться, не то упадешь. Только не за девушку впереди, с кожей цвета красного дерева, с большими сиськами под топом, выставляющим все напоказ. В пупке серьга с бирюзой. Губы обведены карандашом, но помады нет. На кого, на что опереться? На раковину? Тоже не пробиться, там своя очередь, женщины поправляют макияж, у каждой в руке телефон, нацелены на нее. Слепят вспышки. Никто не поможет. Звать на помощь? Наверное, надо звать. Они смотрят на нее сквозь камеры мобильных, как будто она не настоящая, не из плоти и крови, живой человек перед ними. Как будто видят ее на экране телевизора.

Дома, с мамой и Гагой, Лора видела многих людей по телевизору. И там, и в коттедже читала о них в книгах и журналах. Порой ее охватывало желание видеть реальных людей, дотрагиваться до них. В этом новом мире люди имеют такую привилегию – видеть и трогать живых людей, – а предпочитают смотреть друг на друга сквозь камеру.

Она слышала, как хлопают двери, сливается вода из бачка, щелкают и цокают каблуки. Девушки вокруг хохотали, запрокинув головы, – громкий, неприятный смех. Неужели эти звуки вырвались из ее рта? Она не знала, у нее кружилась голова. Здесь и не здесь. Прижала руку ко лбу. Ей нужна помощь. Она потянулась к девушке цвета красного дерева, увидела у нее на запястье татуировку, черную змею, спиралью вверх к локтю. Зашипела, признавая правдоподобность рисунка, и рухнула на девушку – та с силой ее отпихнула. Несколько девиц подскочили к ним, заорали:

– Драка!

Лора совсем растерялась, она вовсе не собиралась драться, главное было не упасть.

И вдруг кто-то схватил ее сзади, потащил прочь. Она не хотела драться, а девушки смеялись, задирали телефоны, фотографировали, снимали на камеры. Ее вывели из туалета, куда-то по коридору ее тащил человек, незнакомый мужчина, она вдруг осознала это и запаниковала. Стала отбиваться. Почему девушки смеялись, почему никто не защитил ее? Никто не помог?

К ее рту кто-то поднес стакан. Тот же незнакомый мужчина. Велел пить, но она не хотела. И никого больше поблизости, а музыка такая громкая, что она не разбирала слов этого мужчины. Что-то о людях, пьянстве, наркотиках. Он совал ей в лицо стакан, крепко удерживая ее рукой. Нет, она не хотела это пить. Вышибла стакан из его руки, осколки на полу. Гнев на его лице. Ничего не поймешь. Мужчина повел ее по коридору дальше, она пыталась оглядеться, все расплывалось, ни на чем не удавалось задержать взгляд. Не видела толком, не слышала, не могла думать. Ей нужен Соломон, очень нужен, только он, больше ни о ком не могла думать.

И вдруг она оказалась на улице, за дверью клуба, сердитый человек отпустил ее. Ушел и вернулся с ее пальто, она поняла – он не пытался похитить ее или отравить наркотиками. Это охранник. Она замерзла, закуталась в пальто.

– Извините, – сказала она тихо, но его не интересовали извинения. Он велел ей ждать тут и снова ушел внутрь.

Вернулся он вместе с Рори, который поспешно надевал куртку. Сначала он недоумевал, но, увидев ее, расплылся в улыбке:

– Что ты натворила? С чего меня вдруг потащили?

У Лоры кружилась голова, надо бы поскорее отсюда убраться. Она повернулась – и увидела толпу, жаждущую проникнуть в клуб. Попыталась обойти стороной, пропустить их, но люди стояли стеной. У всех камеры, все фотографировали ее. А она не видела, куда ступает, ничего толком не видела из-за вспышек. Споткнулась и упала. Не больно, но встать сразу не смогла. Рори подскочил, сунул руки ей под мышки. Она слышала, как он хохочет, поднимая ее.