лета устраиваюсь официанткой в приличный ресторан у дома.

В этот раз все обходится без скандалов с дедушкой. Он по-прежнему не доволен, но уже не противится. Лекарства ведь дешевле не становятся, а здоровья у деда не прибавляется.

Врачи все еще настаивают на его покое и отсутствии нервных потрясений. Так что мной и дедушкой было совместно решено отложить его поиск работы до осени.

Собственно из-за желания оградить деда от неприятных новостей, я осознанно иду на ложь. Точнее, на две лжи.

Я так и не рассказываю дедушке о Богдане и его подлости. Дед бы этого не перенес. Он, конечно, замечает, что наше общение сошло на нет. И приходится сочинять, что у этого гада просто появилась девушка, а быть предметом ревности я не хочу.

И тут уже сама вселенная приходит мне на помощь. Я и правда вижу Богдана в обществе блондинки.

Сталкиваюсь с ними прямо у нашего подъезда. И мой сосед одаривает меня таким победным взглядом, что едва удерживаюсь, чтобы не вмазать ему еще раз.

Подонок, он и в Африке подонок.

А вот в оправдание Макса придумываю историю о том, что виновником в публикации скринов был замешан злопыхатель Ольховского. Правда, утаиваю, что этот злопыхатель — мой друг детства.

Однажды за ужином дед все же спрашивает у меня про Максима. Осторожно так… Ведь он знает, что тот в армии. Да и скрыть от него свои заплаканные глаза мне не всегда удается.

— Не звонил? Не писал?

В ответ я качаю головой. Так хочется расплакаться снова, но держусь, когда мою холодную ладонь накрывает дедушкина: большая, теплая, родная.

Пятнадцать дней я истязаю себя ожиданием, что экран мобильного загорится знакомыми цифрами. Просыпаться несколько раз среди ночи и хватать телефон в руки, проверять звонки и сообщения становится уже привычкой.

И ничего не меняется ни на семнадцатый… ни восемнадцатый день…

Разве, что за окном уже лето в разгаре, и со всех сторон город заваливает тополиным пухом.

И на двадцатый день я с подносом в руке скольжу от столика к столику на открытой веранде ресторана.

Этот вечер сегодня невероятно душный и липкий, поэтому и посетителей немного. Все прячутся под кондиционерами в общем зале ресторана, пока я собираю грязные чашки-ложки с пустых столов на улице.

В кармане черных джинсов ощущаю вибрацию мобильного. Не отвлекаясь от сбора посуды, другой рукой достаю свой телефон.

Мимолетного взгляда на экран хватает, чтобы опрокинуть на стол полупустой стакан из-под сока. Оранжевая жидкость растекается лужицей, а я падаю пятой точкой на свободный стул. Покрываюсь мелкой холодной испариной под фирменной футболкой ресторана, потому что на экране горит сообщение от Нины.

«Это номер Макса. Радужного обещать ничего не могу. И если что, то я тебе ничего не присылала…» — и далее набор незнакомых цифр.

Я больше не слышу монотонный шум города и глухие ноты живой музыки из-за стеклянных дверей ресторана.

Становится глубоко наплевать, что если сейчас буду замечена администратором сидящей в униформе за столиком, то мне влепят штраф.

Мое сердце стучит в горле, а пальцы трясутся. Смотрю на цифры в сообщении Нины, боясь отвести от них взгляд.

Даже моргнуть страшно… А вдруг это сообщение исчезнет? Да я же с ума сойду! Поэтому не раздумываю ни одной лишней секунды. Даже не смотрю, когда абонент был в сети. Мне совершенно все равно. Задеревенелые пальцы касаются экрана. Вдавливают каждую сенсорную букву.

Пишу, не задумываясь. Пишу, не дыша.

«Привет…»

Что о чем писать еще — понятия не имею…

Нажимаю отправить и жмурюсь.

Мое сердце четкими ударами бьется в ребра, пуская по венам надежду.

— Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… — с придыханием шепчу себе под нос.

Я стискиваю телефон в ладони так, что его края вдавливаются мне в кожу.

Открыть глаза страшно, а еще страшнее посмотреть на экран. А вдруг сообщение доставлено и уже прочитано?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Боже! Мой пульс шкалит по сумасшедшему.

— Синичкина!

Я подпрыгиваю, мигом распахивая глаза. В стеклянных дверях на входе в ресторан стоит моя начальница. Смотрит на меня с укором и в упор.

— Сейчас штраф впаяю. Задницу свою подняла и марш работать, — командует она и окидывает взглядом опрокинутый стакан и разлитый сок. — И убрать здесь живо.

Согласно трясу головой и прячу все еще молчащий телефон в передний карман фартука официанта.

Подрагивающими руками сгребаю посуду на поднос и стираю салфетками сок.

А по моей спине уже стекают холодные капли пота, когда все тело кидает в жар. Боже мой. Что я только что сделала? Я же с бухты-барахты написала Максу тупое «привет».

Так влипнуть и обидеть человека, а потом просто: «привет».

Мне опять хочется усесться на стул и ругать себя на чем свет стоит. Но цепкий взгляд администратора следит за каждым моим движением. Приходится налепить на себя улыбочку и топать с подносом на кухню.

Шаг. Два. Три. И мои ноги врастают в пол, потому что в кармане фартука оживает телефон. Он единожды вибрирует, оповещая меня о пришедшем сообщении.

Я совершаю трюк не хуже циркача. Одной рукой держу тяжелый, покачивающийся, поднос, другой — уже выуживаю свой мобильный.

А моя душа с размаху шарахается вниз, когда я вижу, от кого и какой получен ответ…

Эпилог. Моя правильная хулиганка

Макс

Год спустя…

Поезд, монотонно громыхая, колесами медленно притормаживает. С каждой секундой за окном плацкартного вагона все четче становятся пейзажи родного города. Мне выходить через пять минут, а я все залипаю в окошко.

Год назад, когда такой же поезд вез меня, но только в направлении Перми, я просто втыкал взглядом в плацкартную полку над собой.

Меня не интересовали ни деревца за окном, ни куда меня везут. Я был занят только своей обидой. Я питался ей, как стервятник над тушей.

И наверное, так и было бы, если бы не ее «привет».

Привет.

Усмехаюсь себе под нос. Это же такая банальщина. Ужас. Но эти шесть букв… Вашу мать! Да я ждал их, как верный пес.

Знаю, что Нинка спалила мой номер. Я ведь специально поменял его, чтобы не выжидать звонка от той, что бросила мне в лицо колкое «никто». Ибо я уже несколько раз кидал свой молчащий телефон о стены.

Этот слив от Нины был ожидаемый после того, как она осторожно рассказала мне, что видела Синичкину.

Почему осторожно? Потому что только моя сестра была в курсе того погрома, что я устроил в своей квартире после ссоры с Лесей.

Тогда меня