— М…., — заматерился Муркин.

— Рано, — слегка одернул его я, опять пнув по голени. — Короче, ты сказал «нет». И занялся своими неверными мужьями и женами. Когда к тебе обратилась моя жена, ты честно отработал свой номер. Убедился в моей верности, о чем и представил Стефании полный отчет. Но она почему-то не поверила. И ты подумал: ну, если женщина так хочет, да еще платит за это хорошие деньги, то почему бы не поработать на нее еще? И не дать ей то, что она хочет? А теперь к сути. Я даже знаю, когда тебе в голову пришла эта мысль. Вы назначили очередную встречу, и, видать, моя супруга по своей привычке направилась не к той машине. Это у Стефании есть. И ты сообразил, что в машинах моя дражайшая половина ни черта не разбирается. Большая и черная — вот что она понимает, а все остальное нет. Даже номера не помнит. У Эдика же, как назло, оказался большой черный джип, похожий на мой. Ты ведь за мной следил и прекрасно знал, какая у меня машина. С машины-то все и началось. Дальше — больше. Общаясь со Стефанией, ты поражался ее легковерию и наивности. А также странностям и почти что детскому взгляду на жизнь. Я ведь, каюсь, ото всего ее оберегал. И ты решил этой наивностью воспользоваться. Связался с Эдиком и сказал, что согласен. По деньгам вы, похоже, договорились. Ты изложил ему свой план: подставить бабу, у которой крутой муж кинется решать ее проблемы. Ты верно все рассчитал. Остальное было делом техники. Эдик наплел своей жене, что я в ней заинтересован, она прилетела в мой офис, потом и сама не поняла, зачем. Но мы с Людмилой встретились, посидели в ресторане, ты сделал пару снимков. Насчет постельных: Эдик и в самом деле на меня смахивал, только он помоложе. На мутных фотках его вполне можно принять за меня. Немного фотошопа — и моя жена уверена в моей неверности. Параллельно и для меня материалец сляпали. О ее неверности. А дальше… О! Дальше все самое интересное!

— Давай сочиняй, — прохрипел Муркин.

— Это ты у нас фантазер, — усмехнулся я. — Не знаю, каковы были ваши изначальные планы, но когда Стефания стащила у меня из сейфа пистолет, ты очень обрадовался. Сначала вы, видимо, собирались шарахнуть Людмилу по голове. Вам главное было заманить мою супругу в дом к Людмиле и внушить Стефании, что это она убийца. При ее безалаберности она бы поверила во все что угодно. Что же касается Людмилы, ее реакцию вполне можно было предсказать. Женщина лежит у себя в спальне, в постели, после секса с собственным мужем, и вдруг туда входит особа с пистолетом в руке и начинает угрожать. Тем более Людмила знала, что существует какая-то фиктивная жена. Первая реакция Людмилы какая? Эта баба с пистолетом пришла за своей, как она полагает, собственностью. Людмила небось кинулась к окну, стала кричать «убивают!», звать своего мужа. Эдик же, как вы и договаривались, прыгнул в свой джип и укатил якобы в магазин. Я читал криминальные новости. Труп ведь нашел именно Эдик. И преподнес это так: муж после бурного секса поехал в ближайший магазин за шампанским, которого в доме не оказалось, а приехав, застал остывающий труп своей супруги. При удачном раскладе ты получал Стефанию вкупе с моим имуществом, а убийство в полиции спихивали на гастарбайтеров. Соседи видели машину Эдика, выезжающую за ворота, и подтвердили его алиби, ведь выстрел раздался чуть позже. Да, Эдик Людмилу не убивал. Сказать тебе, кто ее убил?

— Твоя жена, — оскалился Муркин.

— Стефания не разбирается в оружии точно так же, как и в машинах. Она его даже с предохранителя не снимала, этот «макаров». Потому что не знает о такой штуке. О предохранителе. Стрелял ты, Людмиле в спину. Из «токарева». Штука в том, что пистолетов-то было два! Сидеть! — заорал я, потому что Муркин дернулся, несмотря на сломанную руку.

Он рвался к пистолету, который я положил на стол. Пришлось двинуть ногой стол, чтобы тот отъехал в сторону. Слава богу, силой меня природа не обделила. И умом, похоже, тоже, потому что до сего момента я все правильно излагал.

— Тебе оставалось лишь подменить один пистолет другим, — продолжил я, когда Муркин угомонился. — Стефания, видимо, отвернулась или куда-то вышла. Она ведь думала, что в доме нахожусь я, и кинулась по привычке искать у меня защиты. А ты в это время подменил оружие, потому что с пола Стефания поднимала уже «токарева». Ей-то без разницы. Она сказала только, что после убийства пистолет вроде бы стал тяжелее и больше. Еще бы! «Макаров»-то будет полегче «токарева»! Я обратил внимание на это, когда увидел фото: моя жена на берегу пруда. Потом она бросает оружие в воду. Стефания действительно утопила в пруду пистолет, из которого убили Людмилу. Только это был твой пистолет, Муркин. А мой перекочевал в твой карман.

— Умный… Догадался… — скорее провыл, чем сказал Муркин.

— А дальше еще проще. Этот болван Эдик поверил, что ты действуешь в его интересах. В то время как ты давно понял, что компаньон он крайне ненадежный. Да и денег он тебе уже заплатил. Ведь заказ ты выполнил. У Людмилы, по слухам, в доме была заначка на черный день, и деньги немалые. И ты внушил Эдику мысль, что я кинулся спасать жену и хочу разработать план: как это грамотно сделать? Мол, нам с Эдиком надо встретиться и все обсудить. А ты его подстрахуешь. Этот дурак сам настаивал, чтобы при нашем разговоре ты находился рядом. Когда я ему позвонил, что иду по улице к его дому, ты слышал каждое слово. Я должен был заплатить за труп женщины, которая была мне никто. Это я о Людмиле. Все взять на себя. Лишь потому, что моя собственная жена умом не блещет и даже не понимает, что ее развели. И как именно развели. Слава богу, мне хватило ума это понять. На то я и мужик. Ты очень ловко меня подставил. И доверчивого Эдика. Заодно от свидетеля избавился. Ведь это он фотографировал Стефанию у пруда, а вовсе не в магазине был. Скорее всего, после убийства Людмилы ты скинул ему эсэмэску: «Все в порядке, езжай на место». К пруду то есть. Шампанское-то небось заранее в багажник положили? — подмигнул я.

— Сука… — прошипел он.

— Вот теперь можно. Я тебе все сказал.

— Не докажешь.

— Ошибаешься. Это очень просто доказать. Если на дне пруда лежит один пистолет, то сяду я. А если два, ты уж, Вадик, не обессудь. У меня, конечно, есть фотографии, но ты сам понимаешь: что такое фотографии? Нужен весомый аргумент: оружие. А еще твое чистосердечное признание. — Я посмотрел на часы. — Еще целых двадцать минут. Ты успеешь. Я ведь тебе левую руку сломал. Так что садись и пиши.

Я рывком придвинул Муркина к столу, смахнул локтем пистолет, который с грохотом упал. Муркин проводил его тоскливым взглядом.

— Я вижу, Вадим Васильевич, ты все уже приготовил, — усмехнулся я. — Смотри-ка: бумага, ручка. Давай, вперед! — Я придвинул к нему чистый лист бумаги и шариковую ручку.

— А ты, похоже, пошел ва-банк, Воронцов, — поморщился он.

— Конечно. Я ведь понимаю, когда поменялись твои планы. Как только ты поближе познакомился со Стефанией. А еще она тебе отказала. И ты решил не просто использовать меня, чтобы избежать наказания за тщательно спланированное убийство, а засадить за решетку. Жадность тебя опять сгубила, Муркин. Ты решил получить все, и деньги, и женщину. Давай пиши!