Босх посмотрел на фотографию, помещенную внутри газеты. Эмми Уорд снова блеснула мастерством: Бейли Сейбл и Гордон Стоддард стояли по обе стороны от мемориальной дощечки в холле школы. Под снимком шла такая подпись:

Подруга, учительница Бейли Сейбл, пришла в школу вместе с Ребеккой Верлорен, а Гордон Стоддард преподавал в ее классе естественные науки. Теперь, став директором школы, он говорит: «Бекки была хорошей девочкой. Такое не должно было случиться».

Босх налил в чашку кофе и перечитал статью. Потом, не в силах справиться с волнением, схватил телефон и набрал номер Кизмин Райдер. Ему ответил сонный голос.

– Киз, статья отличная. Маккензи сделала все как надо. Уверен, что…

– Гарри? Гарри, сколько сейчас времени?

– Почти семь. Дело пошло.

– Гарри, нам же еще работать всю ночь. Почему ты не спишь? Что ты делаешь? И зачем звонишь мне в семь часов утра?

Только теперь Босх понял, что натворил.

– Извини. Просто немного нервничаю.

– Перезвони мне через два часа, – раздраженно буркнула Райдер и положила трубку.

Босх пожал плечами, достал из кармана пиджака сложенный листок с номерами телефонов и позвонил Тиму Марсии на сотовый.

– Это Босх. Вы уже на месте?

– Да, мы здесь.

– Никто не шевелится?

– Спят как сурки. Если твой парень работал до полуночи, то вряд ли встанет раньше девяти.

– Машина там? «Камаро»?

– Да, Гарри, она здесь.

– Хорошо. Вы уже прочитали статью?

– Пока еще нет. Но у нас тут, как ты знаешь, две группы. Думаем разделиться и сходить по очереди выпить кофе. Тогда и почитаем.

– Я прочитал. Отличная работа. Надеюсь, Маккей клюнет.

– Будем ждать.

Уже положив трубку, Босх понял, о чем говорил Тим. Действительно, за домом на Мариано, пока в нем находились оба, Маккей и Беркхарт, вели наблюдение две группы. С одной стороны, пустая трата времени и денег, с другой – неизбежная необходимость. Неизвестно, когда и кто первым выйдет из дома. О Беркхарте они не знали почти ничего. Не знали даже, есть ли у него работа.

Потом Босх позвонил Реннеру в Пром-Сити. В отделе Реннер был самым старшим и, пользуясь этим, выбрал для себя и напарника дневную смену.

– Что-нибудь есть? – спросил Босх.

– Пока ничего, но если что-то будет, ты узнаешь первым.

Босх поблагодарил его и положил трубку. Больше звонить было некому. Он посмотрел на часы. Стрелки еще только подбирались к половине восьмого; впереди ждал долгий день – до смены оставалось больше десяти часов. Босх налил еще кофе и снова положил перед собой газету. Взгляд его не в первый уже раз остановился на фотографии спальни убитой девушки. В ней, в комнате, было что-то такое, что не давало покоя. Какая-то настойчиво требующая к себе внимания деталь. Он закрыл глаза, досчитал до пяти и снова посмотрел на фотографию в надежде, что трюк сработает и загадка откроется сама по себе. Но ничего не случилось – снимок не спешил делиться своим секретом. Надежда начала отступать перед досадой и раздражением, и в это время зазвонил телефон.

– Спасибо, теперь я не могу уснуть, – сообщила Райдер. – Имей в виду, Гарри, если вечером я стану клевать носом, виноват будешь ты.

– Извини, Киз. Придется мне отдуваться за двоих.

– Ладно. Можешь прочитать статью?

К тому времени, когда Босх закончил, его возбуждение, похоже, передалось и ей. Оба понимали: прочитав такое, Маккей вынужден будет отреагировать. Вопрос заключался в том, чтобы заставить его обратить внимание на газету. Не надеясь на случай, они заранее подготовили план.

– О'кей, Гарри, у меня тут кое-какие дела, так что надо идти.

– Занимайся своими делами, Киз. Увидимся на месте. Давай встретимся без четверти шесть на Тампе, в квартале к югу от станции техобслуживания. Ты не против?

– Буду на месте, если ничего не случится.

– Да, ты права.

Положив трубку, Босх прошел в спальню и начал переодеваться. Одежду он подбирал, во-первых, с расчетом на то, что в ней, возможно, придется провести всю ночь, а во-вторых, держа в уме разработанный для игры с Маккеем план. Его вполне устроила белая футболка – после бесчисленных стирок она села, и короткие рукава плотно облегали бицепсы. Прежде чем надеть рубашку, Босх подошел к зеркалу. Из-под резинки ворота выглядывали половинка черепа и эсэсовские молнии.

Татуировки выглядели натуральнее, чем накануне. Еще дома у Викки он принял душ, и она сказала, что чернила от воды немного расплывутся и побледнеют, как обычно и случается с тюремными наколками. Викки также предупредила, что примерно через неделю рисунок начнет сходить, но при необходимости она всегда сможет его подновить. Босх ответил, что больше чем на один день наколки и не понадобятся – они либо сработают сразу, либо не сработают совсем.

Поверх футболки он надел рубашку с длинными рукавами и, снова посмотрев на себя в зеркало, решил, что череп и эсэсовские молнии вполне различимы при расстегнутом воротничке.

Готовый действовать, но обреченный на ожидание, Босх несколько раз прошелся по комнате, нервничая и поглядывая на часы. Чем бы заняться? Подумав, он решил позвонить дочери. Ее милый бодрый голосок даст ему необходимый заряд, которого хватит на ближайшие сутки. Поглядывая на листок с номером отеля «Интерконтиненталь» в Каулуне на дверце холодильника, он аккуратно, стараясь не ошибиться, набрал длинную последовательность цифр. У них было около восьми вечера, а значит, девочка уже дома. Но когда его соединили с комнатой Элеоноры Уиш, трубку никто не снял. После шести гудков включился автоответчик, который на двух языках, английском и кантонском, объяснил, как можно оставить сообщение. Босх ограничился несколькими словами и положил трубку.

Не желая предаваться размышлениям о дочери и о том, где она может быть в столь позднее время, Босх раскрыл папку с делом. Он всегда по несколько раз просматривал все собранные материалы, отыскивая и зачастую находя пропущенные детали. Несмотря на все то, что ему было теперь известно о деле и сопутствующих обстоятельствах, Босх не терял веры, зная – ответы всегда можно найти в деталях.

Он перечитал дело и уже собирался взяться за папку Маккея, когда вспомнил кое-что и позвонил Мюриель Верлорен. Она была дома.

– Вы уже читали газету?

– Да, прочитала, и мне стало так грустно.

– Почему?

– Потому что все снова вернулось. Все, о чем я старалась не думать. Все, что не хотела вспоминать.

– Мне очень жаль. Но я уверен, статья нам поможет. Рад, что вы нашли в себе силы поговорить с ними. Спасибо.

– Я готова сделать все, что вам поможет.