«Что же он такое задумал?» – с отчаянием подумала Белла.

Машину тряхнуло, она свалилась на пол и уже не могла трепыхаться, зажатая между сиденьями.

* * *

Автомастерская находилась на окраине поселка. Африкана уже трудно было чем-то удивить, но, когда он увидел впереди бетонные плиты забора, ему стало не по себе. Плиты от времени перекосило, они были кое-где расколоты – и при этом образуя причудливые силуэты… Такую зловещую декорацию и специально не придумать!

Железные ворота были распахнуты, и Африкан вошел внутрь. Перед ним оказался большой пустырь – мертвая, серая, потрескавшаяся от летнего жара земля, на которой ничего не росло; запах солярки, краски…

На другом конце пустыря располагалась мастерская – строение из железа и бетона, напоминающее ангар. Возле ангара стояло несколько старых авто.

Навстречу Африкану из ангара вышли двое работяг – большой и маленький, в донельзя грязных комбинезонах. Тарапунька и Штепсель, Вахмурка и Гржимилек…

Один из работяг (тот, что крупнее, с темными подглазьями вполлица) что-то шепнул на ухо другому. Впрочем, Африкан сумел прочитать по губам: «Это он».

– Да, это я, – кивнул Африкан. – Ужас, летящий на крыльях ночи!

Тарапунька и Штепсель с недоумением переглянулись.

– Чего надо? – недобро насупился мелкий.

– Шоколада.

– Слышь, Вень, он издевается! – еще больше занервничал мелкий.

И крупный, и мелкий, хоть и переглядывались, но назад не смотрели. То есть не ждали чьего-то одобрения, каких-то подсказок. Африкан, как знаток драматургии, сразу догадался – в ангаре никого больше не было. Тимур увез Беллу куда-то в другое место…

– Сейчас я иду в милицию (а она ведь тут должна быть, да?) и натравливаю ее на вас… И, поверьте, я найду убедительные аргументы, чтобы здешние представители правопорядка стали шевелиться, – веско произнес Африкан. Он и в самом деле собирался это сделать – только сначала хотел узнать у Тимуровых прихвостней, где Белла. Именно это требовалось сделать в первую очередь, не теряя времени.

– А мы при чем? – огрызнулся мелкий. – За что на нас органы натравливать?

– А вы сообщники. Лет по семь вам дадут, я обещаю.

– За что? – завопил мелкий, а крупный, болезненного вида дядька, посинел и закашлялся.

– Где Белла? – не сдержался, заорал Африкан. – Где Белла, я вас спрашиваю?

– Да иди ты…

– …..! – сквозь зубы, в бешенстве процедил Африкан. – Где Белла?…..!

Он схватил камень, пошел на работяг. Наверное, у него и в самом деле было страшное выражение лица, раз работяги в ужасе попятились.

– Да иди ты… Мы правда ничё не знаем! – высоким тонким голосом заорал мелкий.

Африкан остановился, тяжело дыша. Потом произнес почти спокойно:

– А денег хотите? Сколько? Плачу за информацию, ну?!

– Да подавись ты, дядя! – фыркнул мелкий.

Камень выпал у Африкана из рук.

– Ребята… вы что, звери совсем? – не владея собой, в отчаянии зарычал он. – Куда этот псих Беллу увез? Вы видели?

Крупный облизнул губы и сказал вдруг:

– Видели. Только ты, мужик, это… понимать должен.

– Веня! – осатанело завопил мелкий.

– А что – Веня! – сквозь кашель закричал крупный. – Она ж не виновата, что у ней сердце к нему не лежит… Вот видела б твоя мать, Анна Тимофевна, какой ты, Сашок, злыдень стал!

– Ты мою матерь не трогай! – Мелкий аж покраснел от злости.

– Твоя матерь в раю, Сашок, а ты в ад попадешь и никогда с ней не встретишься, вот что я тебе скажу…

Африкан, ничего не понимая, слушал перепалку этих работяг, но неожиданно мелкий, после этих, последних слов крупного, вдруг сник как-то и помягчел лицом.

– Он тебе матерь отплакать не дал… Ну выпил бы разок на поминках, чего уж… – продолжил крупный. – Он же, Тимур, в кулаке всех держит… Мы в рабстве у него словно! Недобрый он… И правильно его Белка не любит!

Мелкий, тот, которого звали Сашком, вышел вперед и сказал, глядя Африкану в глаза:

– Они тут были – Белка и Тимур. Но недолго. Поговорили, а потом он ей руки-ноги связал и повез куда-то.

– Куда? – коротко спросил Африкан.

– Туда, – указал направление крупный, Веня. – Туда, в лес.

– Я думаю, он ее в охотничий домик повез. Это километров пять отсюда… Больше тут ехать некуда, – добавил Сашок.

– Покажешь? – спросил Африкан отрывисто.

– Я?

– Я покажу, – кашляя, согласился Веня. – Вон, машин-то у нас сколько… Довезу! И забесплатно. Давай садись, дядя…

Они сели в обшарпанную на вид колымагу с огромными колесами. Ехали сначала по грунтовке, затем свернули на лесную тропу – неровную, в кочках и ухабах. Но колымага неожиданно легко преодолевала все неровности дороги.

Африкан молчал (у него в голове, словно колокол, стучало одно слово – Белла, Белла, Белла!), молчал и работяга по имени Веня, с обреченной, библейской какой-то тоской глядевший вперед. Поэтому, когда Веня наконец открыл рот, Африкан вздрогнул.

– Вон он… домик охотничий. Видишь, за поворотом? И «уазик» Тимуров… Там они, точно. Туда иди, дядя. А я назад. Не хочу с Тимуром связываться.

– Спасибо, брат, – Африкан пожал работяге руку и спрыгнул из колымаги на землю.

Работяга развернул странное авто, и оно, мягко подпрыгивая на кочках, покатило обратно…

* * *

…Тимур выдернул Беллу из машины и понес ее к охотничьему домику. Посадил у крыльца, затем вернулся к машине, достал из бардачка огромный ключ, а из багажника – охотничье ружье…

При виде ружья Белла похолодела. Она замычала, пытаясь разорвать свои путы, но у нее ничего не получилось.

Тимур молча, с серьезным сосредоточенным лицом, повернул ключ в висячем, напоминающем калач замке на двери, толкнул дверь и втащил девушку внутрь. Потом сходил за ружьем, аккуратно прислонил к стене.

В домике оказалось полутемно, солнечный свет едва проходил сквозь закоптелые, все в паутине окна.

Мебели никакой тут почти не было – скамья из дерева, весь изрезанный ножом черный деревянный стол и громоздкий табурет…

Тимур перетащил Беллу на скамью, сдернул с ее лица скотч, затем сел на табурет напротив. Вздохнул.

Он смотрел на девушку – сосредоточенно, серьезно, устало, а она – на него.

– Тимур… Тимур, скажи что-нибудь! – прошептала Белла.

Он дернул плечом и ничего не ответил. «О чем он сейчас думает? Что у него в голове?» – напряглась Белла.

* * *

…Она сидела, согнув ноги в коленях и опираясь связанными руками в скамью. Волосы волной закрывали ей лицо, падали на грудь змеистыми, тяжелыми прядями. В полутьме ее платье – белое, в цветочек (поди, Анжелка шила!) – светилось ярким пятном.