Гарри Моррис почти достиг главной улицы, когда с ним поравнялась машина и пуля пробила ему голову. Из машины выскочил молодой человек, схватил дешевую холщовую сумку, быстро обшарил карманы мертвого человека, потом прыгнул обратно в машину и уехал.

Указывая на стол с накрытым ужином, Мод Поло сказала:

— Послушай, Пол, третий вечер подряд ты только ковыряешь в тарелке. Я слишком хорошо стряпаю, чтобы так относиться к моей еде. Ты должен перестать нервничать из-за убийства Гарри Морриса.

— Да я не то чтобы нервничаю, — сказал Пол, ковыряя вилкой стоявшее перед ним мясо. — Ты знаешь меня, я никогда не приношу мысли о работе домой. То, что меня беспокоит, — это несправедливость. Невиновный человек отсиживает десять лет по ложному обвинению, и, прежде чем он получает возможность насладиться свободой, вкусить ее, так сказать, его пристреливают. Это просто насмешка над правосудием.

— Ты нервничаешь, иначе бы ты ел. Пол, ты найдешь убийцу. Ты будешь раскапывать и раскапывать все факты, пока не найдешь виновного.

— Я копаю, как испуганный крот, и не нашел даже намека на какую-нибудь зацепку. У Гарри Морриса не было никаких родственников, так что семейная вражда отпадает. Убийство было совершено в старом гангстерском стиле, но в тюрьме штата настаивают, что Гарри держался особняком, ни с какой шпаной не путался.

— Я тоже думала про это, — сказала Мод, начиная убирать со стола остатки ужина. — Он сказал тебе, что увлекается гравированием. Не мог ли Гарри быть связан с фальшивомонетчиками?

Пол покачал своей косматой седой головой.

— Это я тоже проверял. Надзиратель утверждает, что у него не было никаких мошенников, связанных с фальшивыми деньгами. Он сказал, что их помещают в федеральную тюрьму. И кроме того, они особенно пристально следили за его гравированием именно по этой причине. Только помяни граверные работы, и каждый подумает о фальшивых деньгах. Нет, Мод, я много обдумывал и перетасовывал все факты, и только в двух отношениях Гарри Моррис отличается от обыкновенного заключенного, освобождающегося из тюрьмы: он был художником, что, как я думаю, не имеет никакого значения в деле убийства, и у него было 9 тысяч долларов в банке. Может быть, как раз деньги и являются ключом. В Каррингтоне три банка, и завтра…

— Но десять лет назад здесь был только один Сберегательный банк Каррингтона, — перебила его Мод.

— Правильно. Словом, завтра я зайду и поговорю с Эдом Джонсом. Конечно, Гарри мог держать деньги в банке какого-нибудь большого города, и таких должно быть не меньше тысячи. Но посмотрим. Может быть, у Гарри было гораздо больше, чем 9 тысяч.

На следующее утро шеф Поло сидел напротив Эда Джонса, президента Сберегательного банка Каррингтона. Джонс был импозантным мужчиной, выглядевшим так, как должен выглядеть человек, дважды занимавший пост мэра Каррингтона. Пол объяснил, что привело его сюда.

— Я сам посмотрю картотеку, — сказал Эд. — Я помню Морриса. Он то и дело обращался ко мне за оплатой чеков наличными. Счета личные, в каком-то городском банке, может быть, в Нью-Йорке. Это было десять лет назад, и я подробностей не помню. Но это помню, потому что убеждал его в то время открыть счет. Мы тогда были маленьким банком, нуждавшимся во всех вкладах, какие только могли заполучить. Ну и кроме того, оплачивать ему счета означало вести отдельную бухгалтерию, связанную с ожиданием подтверждения, что чеки обеспечены. Я не могу припомнить, открыл ли он в. конце концов счет, но я посмотрю.

Шеф Поло откинулся в элегантном кожаном кресле, восхищаясь роскошным кабинетом и тем, какой хорошенькой стала Эдит Блум, секретарь Эда. Поло помнил ее еще ребенком- в бакалейной лавке ее отца.

Он сказал:

— Ты определенно красавица, Эдит. Наверное, скоро замуж выйдешь.

— В июне, как только Мики Ганс кончит университет в Сиракузах. Его ждет работа в Калифорнии, и мне не терпится туда переехать.

— Нашей Торговой Палате такие речи бы не понравились. Чем плох Каррингтон?

Эдит усмехнулась.

— Я люблю Каррингтон. Все дело в работе. — Она понизила голос. — Конечно, я собираюсь некоторое время поработать, после того как выйду за Мики, но не здесь. Старый зануда просто рабовладелец какой-то. Ни секунды передышки не дает. Сделай то, сделай это, дай то или…

Вернулся Эд Джонс, качая своей лысеющей головой.

— Ничего, Пол. Наш архив охватывает одиннадцать лет, и Гарри Моррис никогда не имел счета. Сожалею, но ничем не могу помочь. Послушай, Пол, ты еще не выходил в море на моем новом катере?

— Нет.

— В любой выходной, когда захочешь, мы сходим порыбачить. Прекрасный способ провести уикэнд. На крупную рыбеху, за 30 или 40 миль от берега.

— Спасибо, Эд. Я сейчас несколько занят, но когда будет свободное время… Ловлю тебя на слове.

Уходя из оффиса, шеф Поло помахал Джеду Уэрту, охраннику, кивнул нескольким кассирам, направляясь к двери. Он поинтересовался у Джо Роджерса, как его новорожденный ребенок, подмигнул Лоуренсу Генри, который когда-то был единственным малолетним правонарушителем Каррингтона, имевшим привычку «одалживать» чужие гребные шлюпки. Он остановился, чтобы спросить Фреда Скейлза:

— Полагаю, у тебя есть шансы в автогонках штата?

— Надеюсь, мистер Поло. Я только что поставил форсированный движок Феррари в свою тачку, и она набирает сто миль в час прежде, чем я включаю зажигание.

— Только будь осторожен, — предупредил Поло, подходя к последнему окну, к Марку Гайлутину. — Как жена?

— Она быстро поправляется, шеф, но доктора говорят, что ей нужно еще несколько месяцев побыть в санатории.

— На тебя слишком много свалилось, Марк. Сначала твоя бедная мать, а теперь жена. Скажи Мэри, что я справлялся о ней.

Вернувшись в свой маленький кабинет, Поло позвонил в департамент банков штата.

— По закону, — объяснили ему, когда он рассказал, в чем дело, — мы можем запросить сведения в каждом банке штата, но представляете ли вы, что это будет за работа? Это займет все рабочее время всех наших сотрудников в течение нескольких месяцев. Шеф, вы должны будете заручиться распоряжением суда, чтобы вынудить нас пойти на это, и, честно говоря, мы будем сопротивляться. Слишком расточительно.

Вечером, обгладывая косточки телячьих отбивных, он сказал Мод:

— Никого не интересует отдельный человек, вот в чем беда нашего времени. Я даже ходил к судье Хаффу, и он все время твердил, что это обойдется штату в 100 тысяч долларов — поднять картотеки всех банков за последние десять лет. Я сказал ему, что нельзя правосудие выражать в денежных знаках.

— Неужели Ларри Хафф отказался выдать тебе судебное распоряжение?

— Ну, не так прямо. Он просто пытался отговорить меня от этого. Во всяком случае, мне придется обратиться в более высокую судебную инстанцию.