* * *

Под ногами что-то негромко треснуло. Сарычев присмотрелся — обыкновенная простенькая бижутерия, какую танцовщицы используют во время выступлений. Золотыми искорками на полу сверкали блестки, было полное ощущение того, что топаешь по догорающему пепелищу. А это что такое? У кушетки крохотными белыми горошинами виднелся просыпанный жемчуг, рядом, на тонкой белой ниточке, еще несколько бусинок. Очевидно, убийца сорвал ее с шеи Нины, и горошинки, падая, отстучали реквием по усопшей.

Нина лежала на кушетке, неестественно подмяв под себя правую руку, голова запрокинулась назад, и страусиные перья, теперь такие нелепые, обломались и торчали из шляпки артистки неприглядным веником. Ее тело уже окоченело, отчего выглядело почти восковым. Трудно было предположить, что совсем недавно оно могло доставлять удовольствие людям.

Нелепо как-то все это. Дико. Стоя у трупа, Игнат чувствовал себя несказанно виноватым. Жаль, что они с Ниной были такие разные, иначе их отношения вылились бы во что-то более серьезное. Хотя к чему теперь запоздалые терзания, к чему травить душу.

Подле Сарычева крутился плотный человек лет пятидесяти. Он напоминал виноватую шавку, умудрившуюся уснуть во время крупного грабежа и теперь жаждущую реабилитации.

— Свидетели здесь? — спросил Сарычев у хозяина заведения.

— Точно так-с, — угодливо подскочил тот, заглядывая снизу вверх в лицо Сарычеву — Официанты, половые, швейцар. Есть два гостя — поклонники нашей… Ниночки. — Он соорудил скорбную физиономию и показал взглядом в сторону двух мужчин, которые сжимали в руках по букету алых роз, теперь уже лишних. Каких-то полчаса назад цветы были во здравие, теперь могли сойти лишь за упокой. Да и держали они цветы без особой торжественности, бутонами вниз. Им бы отложить их в сторону, но они не догадывались сделать это, а подсказать никто не мог.

Хозяин заведения посмотрел на убитую и горестно вздохнул, как если бы оценивал размер нанесенного ущерба.

— Вы первый обнаружили ее? — спросил Сарычев, стараясь спрятать неприязнь.

— Именно так, — потешно закивал головой полный мужчина, страшно потея и волнуясь. Если не знать наверняка, что Нину убил другой мужчина, то толстяка можно было бы смело определять в подозреваемые.

— Может быть, она успела что-то сказать? — на всякий случай спросил Игнат, совершенно не надеясь на удачу.

— Да, да, да, — яростно закивал толстяк, отчего щеки его мелко задрожали. Да и сам он напоминал свиной студень, мелко сотрясаясь при каждом движении. — Она говорила, что помирает.

— А что конкретно, не вспомните?

— Помру… да, кажется, помру.

— А может, все-таки поморник? — спросил как можно равнодушнее Игнат.

Толстяк с интересом посмотрел на Сарычева, близоруко прищурился и отвечал возбужденно:

— А вы знаете, ведь она сказала именно так. По-мор-ник. Да, да, так и сказала.

Игнат на секунду закрыл глаза и постарался подавить стон. Когда-то Нина называла его поморником. Есть такая хищная птица, живущая среди скал. И в свой последний час Нина звала его, позабыв всех мужчин, которые у нее были после Игната.

— Понимаю, — наконец выдавил он, уставившись на панно у двери. Что же на нем изображено? А, похоже, амазонка с копьем в руке. Фигура и лицо Нины, как он сразу не заметил. А ведь бывал в этой гримерной не однажды.

— Но как вы догадались? — протянул толстяк с уважением. — Уму непостижимо! Надо же, какие встречаются люди.

— Как выглядел человек, что убил ее? Да положите вы эти цветы, — слегка повысил голос Сарычев, — они здесь совершенно не к месту.

— Да уж, простите, — малость смешался толстяк и, тяжело переваливаясь, подошел к комоду, глянул на Нину и положил цветы у ее ног.

— Я очень хорошо разглядел этого мужчину, — вмешался хозяин заведения. — Он был очень молод. Я бы даже сказал, что он совсем мальчишка. Похож на гимназиста… Но знаете, я сейчас подумал, он из тех самых, что потом, вырастая, выходят на большую дорогу с кастетом.

Игнат понимающе кивнул:

— Раньше вам приходилось с ним встречаться?

Сарычев старался не смотреть в сторону убитой, но его глаза, вопреки воле, сначала цепляли ступни, потом поднимались выше, пока наконец не останавливались на обезображенном смертью лице. Так оно и бывает, никогда не думаешь о плохом, — строишь планы, мечтаешь о чем-то большом, и вот на тебе!..

— Видел несколько раз, похоже, у него, как это сказать… был роман с убитой. Ну, знаете, как это делается — встречал, провожал.

— Понятно, — негромко произнес Сарычев. Но тут же ужаснулся собственной интонации, получилось почти трагично.

Сарычев потерял интерес к хозяину и боком вышел в распахнутую дверь. Вблизи скрипнул паркет. Игнат обернулся. Подошедший Кравчук выглядел как-то растерянно, словно догадывался о смятении, царящем в душе Игната.

— Тут такое дело… Не знаю даже, как и сказать. В общем, она звонила в МУР… и после этого была убита.

— Откуда вам это известно?

— Я разговаривал с телефонисткой. Она сказала, что соединяла ресторан с Петровкой.

Сарычев внимательно посмотрел на Кравчука. Такое впечатление, что тот знает больше, чем говорит. Во всяком случае, его голос переполнен участием.

— Все верно, — легко согласился Игнат. — Она была моим человеком. Она должна была позвонить, как только в ресторане появится Кирьян.

Кравчук ответил не сразу. Лицо его заметно напряглось, а на скулах, выбритых добела, появились розоватые пятна.

— Так вы хотите сказать…

— Все верно, — повторил Сарычев. — У нас завелся чужой… Этот некто поднял трубку телефона, тут же перезвонил в ресторан, и Нину убрали. Она была важной свидетельницей. Не исключено, что вместе с Кирьяном она видела человека, которого не должна была видеть.

— В этом случае каждый работник МУРа находится под подозрением.

Сарычев усмехнулся:

— Почему же каждый? Всех подозревать, так неизвестно, к чему мы придем. Подозревать нужно тех людей, кто находился в это время на Петровке.

— Да-а… значит, в этот список вхожу и я. Ведь я тоже находился там и вполне мог поднять трубку вместо вас.

— Вы могли бы не говорить мне этого… Вы, кстати, подозреваетесь меньше всего. Мне сложно представить ситуацию, чтобы человек, который длительное время возглавлял МУР, был куплен преступниками. Ладно, этот разговор должен остаться между нами.

— Разумеется, — кивнул Кравчук, и в его голосе Сарычев услышал почти вздох облегчения.

— В общем, так, — мрачно произнес Сарычев. — Кирьян не мог уйти далеко. Поднимите людей и пошарьте по всем малинам, наверняка он затаился на одной из них. Нужно будет усилить дополнительными нарядами выезды из города. Мне кажется, он предпримет попытку вырваться. Выполняйте немедленно!