«Моя жизнь – это его жизнь, – мысленно проговорил Келл. – А его жизнь – моя. Привяжи ее к моей и верни его обратно».

Он почувствовал, как голодная, ненасытная магия ощупывает его, пытаясь проникнуть в его тело, подключиться к его жизненной силе. И на сей раз Келл впустил ее.

Черная веревка тут же натянулась, и сердце Келла екнуло. Оно на миг замерло, а сердце Ри, наоборот, робко стукнуло под ладонью Келла. На секунду Келл почувствовал облегчение и радость, а затем – нестерпимую боль.

Ему казалось, что каждую клеточку его тела разрывают на части. Келл закричал, согнувшись над принцем, но не отнял рук от его груди. Спина Ри выгнулась дугой, обоих стянули темные кольца магии. Боль усилилась, стремительно охватывая все тело, сердце, все существо Келла.

– Келл! – сквозь мглу раздался голос Лайлы. Он увидел, как девушка сделала шаг, затем второй и уже протянула руку, чтобы остановить его, помешать ему. «Стой», – подумал он. Келл не произнес это слово вслух, не пошевелил даже пальцем, но магия была у него в голове, и она услышала приказ. Пронеслась по всему его телу, вырвалась дымом наружу и отбросила Лайлу назад. Та сильно ударилась о каменную стену и рухнула на пол.

Внутри Келла шевельнулось что-то далекое и приглушенное. «Это неправильно», – шепнуло оно, но затем его закружила новая волна боли. Сила застучала в жилах, и Келл опустил голову на грудь брата: боль терзала кожу и мышцы, кости и душу.

Ри тяжело вздохнул, и Келл тоже: сердце снова замерло у него в груди.

А потом остановилось.

II

В комнате наступила мертвая тишина.

Рука Келла соскользнула вниз, и он с глухим стуком повалился на каменный пол. У Лайлы все еще звенело в ушах после удара головой о стену. Она с трудом встала на четвереньки, а затем поднялась на ноги.

Келл не шевелился и не дышал.

Затем, через пару мгновений, которые показались долгими часами, он глубоко и порывисто вздохнул. Ри тоже.

– Что ты наделал? – шепнула Лайла. Она не так уж хорошо разбиралась в магии, но была уверена, что воскрешение из мертвых, безусловно, входит в черный список. Если за любое волшебство надо платить, во что это обошлось Келлу?

Словно в ответ на ее мысли, глаза мага медленно открылись. Лайла с радостью увидела, что один из них по-прежнему голубой. Ведь тогда, когда принца и Келла связывали черные веревки, оба глаза антари на какое-то время стали черными.

– С возвращением, – улыбнулась она.

Келл застонал, и Лайла помогла ему усесться на холодном каменном полу. Келл посмотрел на кровать: грудь Ри медленно, но равномерно поднималась и опускалась. Келл перевел глаза с метки на коже принца на точно такую же на своей собственной, дотронулся до нее и слегка поморщился.

– Что ты наделал? – спросила Лайла.

– Я связал наши жизни, – хрипло ответил Келл. – Пока я жив, он тоже будет жить.

– Похоже, опасное заклятие.

– Это не заклятие, – тихо сказал он. Лайла не знала почему: то ли у него просто не было сил говорить громче, то ли он боялся разбудить брата. – Это называется печатью души. Заклятие можно разрушить. Печать души – нельзя. Это вечная магия. Но это, – добавил Келл, слегка задев метку, – это…

– Запрещено? – предположила Лайла.

– …невозможно, – сказал Келл. – Такой магии не существует.

Медленно и отрешенно он встал на ноги. Лайла вся сжалась, заметив, что Келл по-прежнему держит камень. На его руке взбухли черные вены.

– Отпусти камень.

Келл недоуменно посмотрел на свою руку, словно забыл, что держит камень в руке. Но когда ему все же удалось разжать пальцы, талисман не выпал. От камня тянулись черные нити, обвивавшие пальцы и кисть. Келл смотрел на него несколько долгих минут.

– Не могу, – наконец сказал он.

– Это очень плохо, да?

– Да, – ответил Келл, и его спокойствие встревожило ее больше всего. – Но у меня не было выбора… Я должен был… – Он замолчал, повернувшись к Ри.

– Келл, с тобой все нормально? – В сложившихся обстоятельствах вопрос звучал совершенно нелепо, и это читалось во взгляде Келла, поэтому Лайла добавила: – Когда ты творил заклятие, ты не был самим собой.

– Ну теперь-то я – это я.

– Ты в этом уверен? – Она кивнула на камень, привязанный к его руке. – Это что-то новое. – Келл нахмурился. – Ты сам говорил, что в этом камне плохая магия. Она высасывает энергию. И вот теперь ты не можешь его отпустить. Попробуй только сказать, что тебя это не волнует.

– Лайла, – мрачно сказал он. – Я не мог допустить, чтобы он умер.

– Но то, что ты сделал…

– Я сделал то, что должен был. Думаю, это уже не важно. Я все равно погиб.

Лайла нахмурилась:

– Что ты имеешь в виду?

Взгляд Келла немного смягчился.

– Кто-то должен вернуть камень в Черный Лондон. Видишь ли, невозможно просто открыть дверь и швырнуть его туда. Я должен отнести его сам. Должен пройти вместе с камнем. – Келл посмотрел на талисман, привязанный к руке. – И я не вернусь.

– Господи, Келл! – простонала Лайла. – Если ты собираешься помереть, то, черт возьми, в чем тогда смысл? Зачем привязывать жизнь Ри к своей, если ты не намерен ее сохранить?

Келл передернулся.

– Пока я жив, будет жить и он. И я не говорил, что планирую умереть.

– Но ты же сказал…

– Я сказал, что не вернусь. Печати на дверях в Черный Лондон ставили в большей степени для того, чтобы не выпускать никого оттуда. Я не могу снять печати. А если бы даже мог, не стал бы их снимать. И если даже мне удастся войти туда, пока печати остаются нетронутыми, я не смогу вернуться обратно.

– И ты не собирался мне об этом рассказать? Просто взял с собой в путешествие в один конец…

– Ты сказала, что жаждешь приключений, – отрезал Келл, – и я бы не пустил тебя…

В эту минуту дверь распахнулась. Келл и Лайла замолчали. Отголоски их спора эхом отразились от стен темной каменной кельи.

В дверях стоял человек в белой мантии с молочно-белым шаром в руке. Человек был старым, но не дряхлым: он держался очень прямо, расправив плечи, а его возраст выдавали только седые волосы да морщины на лице, казавшиеся глубже в свете, который отбрасывал шар у него на ладони. Келл запахнул камзол и спрятал руку с камнем в кармане.

– Мастер Тирен, – сказал он непринужденно. Как будто беспечный тон поможет отвлечь внимание от того факта, что они с Лайлой, измазанные кровью, стоят перед телом полумертвого принца.

– Келл, – старик сурово нахмурился. – Керс ла? Ир ванеш мер…

Затем он умолк и посмотрел на Лайлу. Глаза у него были светлые, пронзительно-голубые. Казалось, он видит ее насквозь. Старик наморщил лоб и снова заговорил, теперь уже по-английски, словно с первого взгляда сумел определить, что девушка не местная.