— Ишь ты, чего захотел… — задумчиво покачала головой Старьевщица. — Да, в какой-то мере ты прав. Пожалуй, я могу устроить так, чтобы твоя первая любовь осталась жива и даже стала относительно здорова. Но все равно из твоей задумки ничего не выйдет.

— Почему? — в отчаянии почти крикнул он.

— Потому что обмен, который ты пытаешься мне навязать, слишком неравноценный. Жизнь — это все-таки уникальный товар, он стоит гораздо дороже, чем те же воспоминания.

— И что?

— А то, что получить жизнь можно только в ответ на другую жизнь. Если уж тебе так хочется поиграть в благородного рыцаря, то гни свою линию до конца. Да, твоя Катюша может выздороветь… Но только при одном условии — если ты готов лечь в гроб вместо нее. Согласен?

— И что, никакого другого способа нет? — потерянно спросил Андрей. Его потрясло заявление.

— Нет, дорогой, — она не скрывала ехидства. — Только так — и никак иначе. Или так — или никак. Ну, что же ты замолчал? Куда девалась твоя отвага, твое благородство, твоя независимость? Вот то-то же… Ненадолго, я смотрю, хватило твоей удали…

Андрей застонал и закрыл лицо руками. Такого поворота событий он не ожидал. Честно сказать, совершенно не был готов к нему. И как это ни было неприятно, стыдно и горько, но он вынужден был признать, что его собеседница права на все сто. Как бы ни ужасна, порой просто кошмарна, была его жизнь, но терять ее ему все равно очень не хотелось. Пусть пребывая в кошмаре, но все равно он стремился продолжать жить. Умирать было страшно. Даже ради Кати.

— Дай мне подумать, — отчего-то сразу охрипнув, сдавленным голосом попросил он.

— Да пожалуйста, — пожала плечами Старьевщица. — Думай сколько угодно. Я, как ты понимаешь, вообще никуда не спешу. Жизнь Кати нужна тебе, а не мне.

Из ресторана Андрей вышел совершенно потерянным и, казалось бы, постаревшим на много лет. Сел, чтобы не сказать, упал в свой роскошный автомобиль и вяло махнул рукой водителю.

— Куда едем? — деловито спросил тот.

— Никуда, — отмахнулся босс. — Просто катаемся.

И машина бесцельно закружила по городу. Андрей тщетно попытался сосредоточиться и как следует обдумать сложившуюся ситуацию. Когда-то ему хорошо думалось именно во время езды в автомобиле — но сегодня, как назло, ничего не получалось, мысли разбегались в разные стороны, как тараканы на запущенной кухне коммуналки, где неожиданно вдруг включили свет.

Они уже довольно долго кружили так по Москве, когда Андрей вдруг взглянул в окно и увидел знакомое место. Когда-то он точно был здесь, на окраине, неподалеку от железной дороги, но вспомнить, когда это было и, главное, зачем его тогда сюда занесло, никак не получалось. Однако это воспоминание явно было связано с чем-то хорошим, а у него осталось так мало приятных воспоминаний, что отнестись к этому легкомысленно Андрей просто не мог себе позволить. Он приказал водителю занять удобную позицию и припарковаться, а сам стал изо всех сил напрягать память…

Из глубин памяти сначала отчего-то всплыл голос Кости — не теперешнего, а прошлого, совсем еще юноши. Этот голос говорил что-то о крепостном мастере, по фамилии которого стали называть слуховые окна. Потом вдруг перед глазами возникла картинка: пыльный чердак, подозрительная тень за потолочной балкой… Холщовый сверток величиной с ящик для овощей… А внутри свертка сундучок мореного дуба, в котором лежит старинная кукла с разбитым фарфоровым личиком, стопка тетрадей в клеенчатых обложках и дешевые карманные часы. Ну конечно же! Именно на этом месте, где сейчас разбит скверик напротив нового дома, и находился тот старый деревянный особнячок. Тот самый, на чердаке которого они с Костяном и нашли этот сверток. Да, все так и было! Потом они отнесли сундучок на «Вернисаж», а на обратном пути Андрей как раз и купил икону. Эта икона принесла ему удачу. Именно тогда и начался его взлет!

Обрадованный тем, что у него в памяти обнаружилось еще хотя бы одно приятное воспоминание, Андрей уже хотел дать водителю команду ехать дальше, но внезапно он замер и сосредоточился. В памяти вдруг ярко всплыло еще одно воспоминание, на этот раз куда более свежее. Он вспомнил, что вчера вечером к нему приезжала Старьевщица. Зачем ее принесло и как начался вечер, Андрей совершенно не помнил, да это его сейчас и не интересовало. Важно было то, что дальше они сидели с ней у горящего камина и она рассказала ему свою историю, которую он так давно хотел узнать. Историю о девочке, о кукле с разбитым лицом, о дневниках, которые она вела в клеенчатых тетрадях, и о странном человеке, который принес ей в заклад дешевые часы и предложил унаследовать его бизнес и заняться покупкой воспоминаний. Андрей так и застыл, когда эти кусочки пазла сложились вдруг в его сознании в единую картину. У него отчего-то не было ни малейших сомнений, что вещи, найденные на чердаке, принадлежали Старьевщице. А раз так, может быть, попробовать вернуть их ей? Кто знает, может быть, тогда она согласится сделать что-то для Кати? Вдохновившись этой идеей, Андрей снова напряг память, пытаясь отыскать в ней ответ, куда же могли деваться те вещи. Сундучок и часы они отнесли на «Вернисаж», так что найти их след вряд ли удастся. Куклу Андрей подарил Кате, и та замечательно ее отреставрировала, значит, о судьбе куклы надо спрашивать ее, возможно, Катюша что-то и вспомнит. А вот тетради, куда могли деваться эти старые тетради? Помнится, он принес их домой и… Ну конечно же! Он положил их в коробку от зимних сапог, которые все-таки купил маме, и сунул коробку на антресоли в кухне! Собирался когда-нибудь почитать эти записи, да так и не удосужился. Андрей вспомнил эту сцену так ясно, точно она произошла не далее как вчера. И с тех пор, он знал это наверняка, на антресоли никто больше не лазил. Значит, тетради преспокойно лежат там. Нужно немедленно ехать в родительскую квартиру!

И он поспешил туда, подгоняемый давно забытым чувством волнения и нетерпения. Представляя, что он скажет Старьевщице и как изменится ее лицо, когда она увидит дневники своего детства и юности, Андрей был почти что счастлив… Ну, во всяком случае, доволен, чего не случалось с ним вот уже много месяцев. Проклиная извечные московские пробки, он сначала мчался домой за ключами, которые отыскались нескоро и с немалым трудом, потом на проспект Маршала Жукова в заброшенную и никому не нужную старую квартиру.

Там все было по-прежнему, если не считать толстого слоя пыли везде и на всем. И откуда она только берется, эта проклятая пыль, ведь ни окон, ни дверей тут не открывали уже больше года? Впрочем, черт с ней, с пылью, сейчас есть дела поважнее… Торопясь, будто можно было куда-то не успеть, Андрей, как был в пальто и ботинках, прошел на кухню, встал на стул, привычным движением дернул шпингалет, на который запирались антресоли. Желтую в серых разводах пыли картонную коробку он увидел сразу, но, когда стал снимать ее, она вдруг показалась ему подозрительно легкой. Встревоженный, Андрей быстро снял крышку и выругался — коробка была пуста. Тетради исчезли.

Андрей провел в квартире не один час, тщательно перетряхивая вещи и заглядывая во все потаенные углы. Может, он что-то перепутал и спрятал тетради в другом месте? Он искал и искал… Но поиски ни к чему не привели. Да и не могли привести. Тетради точно были в коробке на антресолях! А мама, наверное, нашла их и переложила куда-то или даже выбросила, потому что нигде в квартире тетрадей нет. Иначе он бы нашел их. Зачем она это сделала?