(«Живая старина». 1895, вып. 1)

В Могилевской губернии есть Чёртова гора, у подошвы которой расстилается озеро. С этою горою связывают следующий рассказ: когда-то потонул в озере единственный сын бедной вдовы. В отчаяньи мать стала проклинать озеро и призывала на помощь нечистого. Чёрт немедленно явился и пообещал завалить озеро горою. Он слетал в Киев и принес оттуда на мизинце часть Лысой горы, и только что хотел кинуть ее в воду, как запели петухи, испуганный чёрт исчез, уронивши свою ношу у самого берега.

Недалеко от древнего Коростеня, у реки Уши, стоит утес, называемый Чёртовым плечом; в давнее время вздумали черти запрудить камнями реку и затопить окрестных жителей; ночью принялись они за работу, начали таскать камни, но запели петухи — и в то же мгновение нечистые духи разлились смолою. Памятником их неудавшегося предприятия остался утес с двенадцатью знаками, в которых крестьяне узнают форму плеч.

В Черниговской губернии, вблизи Любеча, есть курган, известный под именем Чёртовой ножки. Народная легенда рассказывает, что однажды, когда преподобный Антоний молился в своей пещере, к нему явился дьявол; святой муж прогнал его крестом и молитвою; дьявол побежал прямо к кургану, стал на нем одною ногою и сгинул. Оставил ли он на кургане след своей ступни? — лицо, сообщившее легенду, не говорит ни слова.

(А. Афанасьев)

За Волгою, недалеко от границы Симбирской и Самарской губерний, возле слободы Часовни тянутся небольшие горы; сказывают, на этом месте Пряничная гора была. Шел один великан и захотел ее скусить, взял в рот (а у него зуб-то со щербинкой был), откусил, а щербинкой-то борозду и провел, так она и по сие время осталась.

(Д. Садовников)

Возник Нижний Новгород на месте большого дремучего леса. Высокие холмы по правому берегу реки Оки, прорезанные глубокими оврагами, назывались Дятловы горы. А название, говорят, вот откуда пошло.

Во времена стародавние на том месте проживал мордвин Скворец, друг и помощник Соловья-разбойника, побежденного и связанного Ильей Муромцем. Здесь он женился на восемнадцати женах, и было у Скворца семьдесят сыновей. Все они жили вместе, занимались скотоводством, пасли стада на горах, а по вечерам гоняли их оврагами на водопой к Оке-реке. Тут же, в ущельях горы, обитал чародей Дятел, бывший также некогда в ладах с Соловьем-разбойником.

Вот раз пришел Скворец к Дятлу и спросил его о будущей судьбе своих детей.

И отвечал Дятел:

— Если дети твои будут жить мирно и согласно друг с другом, то долго им владеть здешними местами, а если поссорятся, то будут покорены русскими, которые построят на устье Оки град камен и крепок зело-зело, и не одолеют его силы вражеские…

Долго толковали они. Под конец разговора Дятел просил Скворца о честном ему погребении. Тот обещал.

Время шло. Умер чародей Дятел, и похоронил его Скворец на горе. И прозвалось то место «Дятловы горы».

Умер за ним и Скворец. Перед смедтью он завещал детям своим взаимное согласие и единодушие, но потомки их, перессорившись, стали враждовать между собой, и тогда Андрей Боголюбский изгнал их с устья Оки, а племянник его Юрий Всеволодович, построив здесь Нов-град Нижний, исполнил предсказание Дятла.

(П. Мельников-Печерский)

Верстах в восьми от Нижнего Новгорода, в сторону Арзамасского тракта, между деревней Щербинки (она же Новая), стоящей на самом тракте, и деревней Ляхово в настоящее время пролегает сухой дол — когда-то пойма, теперь пересохшая в этом месте, у бывшего истока речки Рахмы, впадающей в Волгу около села Великий Враг.

На этом месте, по преданию, в 1171 году происходило побоище войск князя Боголюбского Мстислава Андреевича с мордвой. Место этого боя и в настоящее время известно старым жителям Щербинок под названием Мордовские кости.

О речке Рахме говорят, что в старые годы она исчислялась от самой деревни Щербинки, протекала мимо деревни Ляхово, и их жители всегда пользовались ее водой. Но между ляховскими крестьянами в ту пору был один знахарь, который, поссорившись со своими односельчанами, в отместку им пошел и заговорил исток Рахмы, после чего она совсем пересохла в этом месте, и теперь начинает свое течение лишь ниже села Константинова. Ляховцы очутились у сухого дола без воды, что причинило им большие осложнения в жизни и бедствия.

Для добывания воды стали рыть колодцы, в которых воды было мало, а к тому же деревня часто страдала от пожаров.

Тогда ляховские крестьяне видят: дело плохо. Дознались, чьих рук это дело, и пошли к знахарю на поклон, а хитрый колдун отвечает им: так и так, говорит, жаль мне вас теперь и самому, да ничего не поделаешь, больно заговор силен положил я — на веки вечные, сам снять не могу, и не течь здесь Рахме до второго пришествия; пустить снова Рахму я не властен, а вот что могу сделать: положу заговор великий на вашу деревню, чтобы не горела вовеки.

И действительно, с 1881 года, когда в Ляхове случилось два пожара — один в деревне, другой — в барской усадьбе, старики не помнят, чтобы когда-нибудь горело оно.

(П. Мельников-Печерский)

Три дня стояли под Нижним разбойники-татары; все православные заперлись в кремле и на новую-то стену надеялись, и татар-то боялись, — никто не смел выйти за ворота кремлевские.

Была тогда в городе одна девица-красавица; имени и отечества ее не помнят. Понадобилось ей за водой сходить на Почайну-реку; не хотелось, видно, пить колодезной. Вот взяла она ведра на коромысел, а коромысел тот был железный, два пуда весом. И пошла она, девица, за город на Почайну-реку.

Татары заметили ее возле башни и, кто их знает, в полон ли хотели взять, красоте ли ее позавидовали, только кинулись все на нее опрометью.

Вот она, видя беду неминучую, поставила ведра на землю, помолясь на соборы нижегородские и, взяв коромысел в руки, дожидалась первого татарина. Подходили к ней татары не по одному, не по два, а целыми сотнями: и всех тех татар девица уложила возле башни спать непробудным сном. Уж этих татар она била-била, а все еще их много было.

Одолели, наконец, они девицу, изрубили ее в мелкие кусочки и похоронили у башни вместе с коромыслом ее. Князья же татарские Сеит, да Булат, да Каме лей подумали-погадали — да и решили от Нижнего убраться подобру-поздорову.

— Если бабы в Нижнем такие сильные, — говорили они, — что же нам будет, если ратные люди на нас выступят.