Его необходимо эвакуировать с Арасты, найти аппаратуру для тестирования нейрочипов, и действовать нужно без промедления.

Я не могу обратиться за помощью к людям. Даже к Ивану или к полковнику Кречетову. Столетов не простит мне смерти отца, полковник связан многими условностями системы, дающей жесткие инструкции и предписания. Вряд ли он станет помогать мне, скорее передаст в руки «компетентных» служб.

Вернуться на Арасту одной?

Чего я добьюсь? Буду стенать над Гюнтером, не в силах ему помочь?

Ее мысли пошли по кругу, вновь вызвав глухой приступ отчаяния.

Существовала лишь одна зацепка: некий Сергей Петрович Романов, ведущий специалист института биокибертроники, основанного на планете Дарвин правительством Грюнверка. Если следовать информации, полученной из блоков долгосрочной памяти Гюнтера, – именно он много лет назад реконструировал Шрейба; значит, на Дарвине есть все: и необходимая аппаратура, и квалифицированные специалисты. Как склонить Романова к сотрудничеству? Вопрос сложный, но решаемый. Гораздо сложнее эвакуировать тело Гюнтера с Арасты и доставить его на Дарвин.

Нет, одной мне не справиться.

Но на кого я могу положиться?

Только на тех, кому всецело доверял капитан Шрейб.

Правильно она поступала или нет, ответить сложно.

Было ли ей страшно?

Да. Но гораздо сильнее угнетало чувство мнимой беспомощности.

Она вздрогнула, когда сканеры, несмотря на частые искажения и помехи, неожиданно идентифицировали среди нагромождений различных конструкций штурмовой носитель класса «Нибелунг-17NT» с серийным номером 2348765.

Он оказался не в том месте, на которое указывала информация, считанная из памяти Шрейба, – произошедшее смещение планет Ожерелья потревожило завалы техники, переместив штурмовой носитель на три километра относительно порталов, оставшихся единственными незыблемыми ориентирами.

Ольга медленно приблизилась к «Нибелунгу», явственно ощущая зловещее дыхание времени.

Многочисленные повреждения брони, зияющей уродливыми разломами, полное отсутствие энергетической активности – перед нею возвышался осколок войны, которой она не знала...

Каждый шаг поднимал облачка реголитной пыли, она шла навстречу судьбе, впервые подчинив ее своей воле. Постепенно «Нибелунг» заслонил все поле зрения, сканеры начали прорисовывать структуру его отсеков, показывая чудовищные деформации боевых постов, трюмов и палуб, раздавленные смятыми переборками корпуса нескольких пехотных андроидов, зловещие контуры трех находящихся на борту серв-машин...

Только сейчас Ольге стало по-настоящему страшно.

Реальность опять трансформировалась, перед нею возвышался давно и безвозвратно погибший корабль, когда-то способный лишь разрушать.

Где-то там, среди смятых переборок и деформированных отсеков, наверное, в трюме технической палубы, недалеко от жутких контуров серв-машин находится опечатанный контейнер с кристалломодулями «Одиночек», сохранивших частицы сознания тех, кто погиб вместе со своим командиром на безвестной планете...

Ольге пришлось совершить над собой усилие, чтобы шагнуть в разлом обшивки, поднимаясь на борт древнего корабля.

Теперь пути назад уже не было. Она приняла решение и не намеревалась его менять.

Вторая планета Ожерелья.

Сутки спустя...

В одном из отсеков штурмового носителя тускло светились резервные источники освещения, бросая блики на четыре компьютерных терминала, соединенные между собой временными кабелями.

В специальных гнездах, подле которых тревожно взмаргивали алые индикаторы, разместились четыре найденных Ольгой кристалломодуля.

Завершался процесс тестирования.

Красная индикация сменилась на зеленую – один за другим поступали доклады об успешной проверке технического состояния нейросетевых компонентов.

Дальше тянуть бессмысленно и даже опасно.

Ольга взяла заранее приготовленный шунт прямого нейросенсорного соединения, подключила его к терминалам и, словно делая шаг в пропасть, вошла в общее информационное пространство, где только что очнулись от небытия четыре изуродованных смертью, фрагментированных сознания.

Она не ошиблась, подозревая, что ее ждет нелегкое испытание.

Как будто время резко открутилось назад, и она, оглядевшись, ужаснулась тому виртуальному пространству, куда попал ее рассудок...

Горячечные, полные безысходной обреченности минуты последнего боя...

Взломанные множеством ракетных попаданий скалы, огрызки укреплений, надсадный вой поврежденных сервомоторов, частая, ритмичная отдача от непрерывной работы импульсных орудий, клубы дыма, свиваемые ветром, всплески огня, ровной строчкой бегущие по склону...

– Командир, нужно отходить к «Нибелунгу»!

Треск помех в коммуникаторе накатывается раздирающей сознание головной болью.

Гюнтер не отвечает...

– Рустам, Блейз, отзовитесь!

Шаг в сторону, медленный поворот рубки, короткая очередь правого орудия по внезапно появившимся штурмовикам Колоний, злобные сигналы аларм-процессора, предупреждающего о произведенном по «Фалангеру» массированном ракетном запуске.

– Граф, отходи самостоятельно... – прорвался сквозь помехи голос Сашки-Хоплита. – Командир не отвечает, я попытаюсь проверить его позицию.

Поздно.

Он, слившись в единое целое с кибернетическими системами серв-машины, отчетливо видел рой несущихся точно к цели ракет.

Уже не увернуться, не сманеврировать, счет пошел на доли секунды.

Внезапная пустота заполнила рассудок.

На потрескавшихся губах презрительная усмешка. Он слишком часто заглядывал в пустые глаза смерти, чтобы как-то иначе приветствовать ее...

И вдруг...

Реальность исказилась, словно все окружающее являлось лишь качественной голограммой, ракеты исчезли, будто растворились в раскаленном, задымленном воздухе.

Какое странное лицо...

На него смотрела незнакомая женщина.

Ее губы шевелились, но потребовалось неимоверное усилие, чтобы услышать слова:

– Денис, нам нужно поговорить.

– О чем?.. – хрипло и потрясенно выдавил он.

Панорама боя медленно таяла.

– О многом. Командир в беде. Мне нужна ваша помощь, ребята.

Нет сил дышать.

Слишком трудно отрешиться, слушать и верить.

Верить в то, что прошло больше тысячи лет, и они – Граф, таким был позывной Дениса, оглянулся по сторонам – всего лишь четыре кристалломодуля, попавшие волей судьбы в самое сердце гиперсферы.