Следующая статья «Существо работы политотделов» принадлежала «комиссару» Бергавинову и объясняла, как наилучшим образом достичь выполнения установок вышестоящих руководителей путем укрепления партийной работы, опираясь на решения партийных органов сверху донизу. В тексте намекалось на присутствие в среде полярников недостойного элемента – бывших царских офицеров и даже жандармов. Отсюда – призыв к классовой бдительности.

Затем в порядке очередности следовали статьи начальника Морского управления Крастина «Северный морской путь в эксплуатации», двух прогнозистов – Н.Н. Зубова («Проблема долгосрочных ледовых прогнозов») и Б.Л. Дзердзеевского («Служба погоды и ее работа в Арктике»), что было вполне по делу и, главное, отвечало направлению деятельности ГУ СМП. Статьи Т.Т. Литвинова и М.Ф. Зяблова «Проблемы геолого-разведочных работ на Севере», а также Н.Н. Урванцева «Хатанга – новый горно-промышленный район» были посвящены проблемам поиска полезных ископаемых в зоне ответственности ГУ СМП. Подобная тематика, несомненно, свидетельствовала о повышенной наукоемкости новой организации и ее привлекательности для образованных специалистов, включая остатки былой российской интеллигенции.

После указа ЦИК СССР о награждении Р.Л. Самойловича орденом Ленина за «плодотворную работу по изучению полярных районов (Арктики)» следовал краткий биографический очерк и статья орденоносца «Пятнадцать лет научной работы в Арктике». В ней отразились определенные интеллигентские сомнения автора в попытке увязать и согласовать привычное ресурсное направление с новым прогнозным. Да и в ресурсном направлении обозначилась своя проблема – как обеспечить предстоящие геологические съемки (они основа разведки полезных ископаемых) топографическими картами на перспективные районы, которые все чаще приходятся на белые пятна? Эта статья представляет собой раздумье о предстоящей непростой работе по новому генеральному направлению, поскольку новая транспортная артерия – не просто путь, соединяющий Белое море с Беринговым проливом, но еще и дорога для будущих грузопотоков минерального сырья. Правда, его еще только предстояло обнаружить, определить запасы и произвести необходимые экономические подсчеты, зависящие от потребностей страны и мировой конъюнктуры.

Приведенные примеры характеризуют направленность этого журнала, пользовавшегося популярностью среди полярников.

Из других событий того времени необходимо отметить также создание собственного издательства Главсевморпути – для публикации специализированной полярной литературы. В первую очередь трудов полярных исследователей и путешественников, преимущественно иностранных, начиная с описания плаваний голландского моряка Виллема Баренца и кончая солидными томами Нансена и Амундсена. Хуже обстояло дело с изданием наших собственных – российских и особенно советских – исследователей. Сыграли роль прежде всего цензурные соображения: в эпоху Большого Террора можно было оказаться во владениях ГУЛАГа не только в качестве бывшего автора, но и редактора.

Продолжал выходить Бюллетень ВАИ, освещавший достижения исследователей Арктики за предшествующие годы, которых было немало. Однако их реализация непосредственно в хозяйственной деятельности в ряде случаев оставалась под вопросом. Особенно это относилось к результатам разведок полезных ископаемых: для них научное освоение требует продолжительного времени, а такое для «компетентных органов» давало порою повод для применения пресловутой 58-й статьи УК. Подобная ситуация интересовала и специальную комиссию из Политуправления ГУ СМП, обследовавшую ВАИ. Ее члены нередко исходили из спущенного «сверху» положения: сопротивление остатков классового врага нарастает! Довести же до сознания поверяющих, что возможности оленьих пастбищ на Новой Земле не позволяют превратить ее во всесоюзную оленеводческую ферму, было непросто. Также было невозможно объяснить не слишком грамотным партийцам, что геологическим съемкам должны предшествовать топографические, что реализация геологических теорий на практике даже на материке требует десятилетий и т. д. и т. п. Часто членам комиссии было проще объяснить недостатки в работе происками притаившегося врага…

Хотя Отто Юльевич после челюскинской эпопеи временно перешел на стиль работы советского администратора, убранство его кабинета с бронзовой корабельной люстрой в здании Главсевморпути на Варварке (всего в 15 минутах пешком от Кремля) напоминало об ином. «Шар из толстого граненого хрусталя спускался на двух массивных бронзовых цепях. Смотришь, и кажется, что он вот-вот качнется… В кабинете тесно. Массивная мебель, посредине два огромных стола. На одном из них под стеклянным колпаком модель нового ледокола. Стены завешены картами Арктики. По тесноте, по люстре, по картам, по тщательной чистоте, которая бывает только на пароходах, комната напоминает корабельную каюту. Так выглядел рабочий кабинет исследователя Арктики, академика Отто Юльевича Шмидта, бывшего в те годы начальником Главсевморпути» (Водопьянов, 1954, с. 97). Здесь-то и рождались те самые планы, которым в обозримом будущем предстояло изменить наше представление об Арктике.

Объявленные на навигацию 1936 года планы (БАИ, 1936, № 1) составили обширную программу: «В этом году сквозное плавание совершат 8 пароходов, из них 6 из Ленинграда во Владивосток и 2 в обратном направлении. Общий грузооборот на Севере составит 280 тысяч тонн. В операциях 1936 года, как и в прошлом году, будут участвовать все наши ледоколы и ледокольные пароходы. Проводкой судов будут заниматься “Ленин”, “Ермак”, “Литке” и “Красин”, расставленные на тех же участках, как и в прошлом году. Ледокольные пароходы (“Садко”, “Малыгин”, “Седов”) займутся научными работами. Ледоколы “Сибиряков” и “Русанов” будут заняты обслуживанием полярных станций. На грузовые перевозки ставятся свыше 25 пароходов. Кроме того, на Северном морском пути будет работать большое количество зверобойных и гидрографических ботов» (с. 1–3). По понятным причинам в этом перечне мероприятий отсутствовал первый поход боевых кораблей из Кронштадта до Владивостока, о котором детальнее будет рассказано ниже.

Начало 1936 года было отмечено совещанием хозяйственных работников системы Главсевморпути в январе 1936 года, обнажившим целый ряд упущений в деятельности этой организации. В противовес недавнему победному рапорту в «Правде» это звучало определенным диссонансом. В своем выступлении Шмидт неожиданно заявил: «Мы Север недостаточно знаем, как это ни странно, как это ни обидно. Север велик, но и мы там не первый год работаем. Руководитель нашего Арктического института т. Самойлович в прошлом году праздновал 15-летие научной работы на Севере. Он сам геолог. Мы имеем Урванцева и ряд других геологов. Но знаем ли мы Север геологически?.. Знаем расплывчато, недостаточно. Характер геологических работ еще не тот, который нужен» (с. 23). Он заявил, что «…качество геологических экспедиций неудовлетворительно» (с. 24), и сделал вывод: «Я в большой претензии к нашей науке. Так уж, Рудольф Лазаревич, выходит…»

На фоне призывов «пятилетку в четыре года» сказать, что отпущенные сроки нереальны, Самойлович не посмел. В отличие от Шмидта, владевшего искусством говорить «наверху» то, что там желали услышать, Самойлович этим даром не обладал. В своем выступлении наряду с дежурными заклинаниями («Советская наука должна давать полноценную продукцию, она не должна быть абстрактной, кабинетной наукой; она должна служить делу социализма, делу коммунизма»; и далее: «За пределами Советского Союза научно-исследовательская деятельность советских полярников в арктических областях пользуется хорошей, а в некоторых случаях – прекрасной репутацией» (с. 180) и т. д.) он словно заранее расписывался в неудачах ВАИ («научная деятельность в Арктике проходит неудовлетворительно… она слишком абстрактна, не дает практических указаний для оперативных мероприятий на местах…», «…экспедиции посылаются от случая к случаю…» (с. 180) …«подведения научного метода под мероприятия Главсевморпути со стороны Всесоюзного Арктического института не было» (с.181) и т. д.). Видимо, он имел в виду прежде всего состояние геолого-разведочных работ: внедрение научных разработок в практику добычи полезных ископаемых – дело долгое. Самойлович выделил 6 перспективных районов: Пай-Хой и Северный Урал (цинк – свинец, пьезокварц, медь, золото и др.), Северный Таймыр (нефть), Хатангско-Енисейский (нефть, соль, уголь), Нижнетунгусский (уголь, железо), Верхоянский и Чукотский (олово). Рудольф Лазаревич сослался на своего заместителя Урванцева, подсчитавшего, что для картирования 6 миллионов квадратных километров советских арктических территорий в масштабе 1: 1 000 000 потребуется до 25 геологических партий общей численностью почти 600 геологов на протяжении почти 20 лет. А это, разумеется, было значительно выше возможностей и ВАИ, и его геологического отдела. И это не считая отсутствия необходимой топографической основы, поскольку топографы должны опережать геологов…