litbaza книги онлайнРоманыОткрой свое сердце - Марина Преображенская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 94
Перейти на страницу:

Сначала она сделала укладку и маникюр, потом решила прогуляться по скверу и посидеть в каком-нибудь бистро, потом… Что будет потом, она не успела додумать, потому что, едва лишь Алинка вышла на улицу и прошла несколько десятков метров, как небо неожиданно заволокло тучами, грянул гром и первые крупные, как сливы, капли грозы, просвистев мимо ее носа, шлепнулись на асфальт. «Ого!» — подумала Алинка и торопливо побежала по улице, прижимаясь к домам. Ливень хлынул потоком, сбил прическу и смыл макияж. Одежда намокла до последней ниточки, и ей ничего не оставалось, как зайти в эту дверь.

Тогда тоже звенькнул колокольчик. Внутри никого не было. Стоял низкий кожаный «уголок» рядом с журнальным столиком. По стене тянулось длинное зеркало, и с двух сторон зеркала мягко светились бра. Бра были похожи на маленькие аквариумы. Внутри их, подогретые светом, в какой-то жидкости плавали разноцветные пластиковые рыбки.

Рыбки были как живые. Они покачивали плавничками и хвостиками, притыкались носиками к зеленоватому стеклу и то поднимались кверху, то опускались вниз. Алинка вначале так и подумала, что это аквариумы с подсветкой, но когда пригляделась к искусственным водорослям, они оказались чуть грубее и жестче, чем следовало бы, то вдруг обратила внимание на вязкую консистенцию жидкости.

Взяв в руки альбом с журнального столика, она опустилась на теплую кожу «уголка» и стала неторопливо перелистывать хрустящие глянцевые странички. Прежде чем войти, Алинка даже не поинтересовалась, что это за заведение, и сейчас, рассматривая черно-белые работы фотохудожника, она подумала, что в каждой случайности есть указующий перст судьбы.

Оказывается, ей совершенно необходимо сфотографироваться. Потому что в их доме так много фотографий, где она маленькая, чумазая и босая с вишенкой в красном от сока ягод рту, в песочнице с большим железным самосвалом, голенькая на речке. Отец заснял ее как раз в тот момент, когда неожиданный всплеск течения подхватил ее за ноги и перевернул в воздухе. Еще есть фотографии из фотоателье. В черном сарафанчике и белой кружевной кофточке. И сарафанчик, и кофточка еще с вечера были наглажены и целую ночь провисели на стульчике рядом с ее кроваткой, не давая спать и тревожа своими почти живыми очертаниями. Она, прилизанная на пробор, с большими белыми бантами и огромными в пол-лица покорными и тихими глазами, преисполненными какой-то недетской печали.

А еще есть много школьных. Одна из них самая любимая. Не потому, что там она выглядит как-то по-особому. Как раз на этой фотографии, сделанной Антоном, у нее полузакрыты глаза и опущены уголки губ. Рот чуть-чуть скошен, словно она сдувает с подбородка несуществующего комара. Мама разглядывала этот снимок и смеялась: «Выбрось его, твои кавалеры посмотрят и скажут, фу, какая дурнушка».

«Кавалеры пусть смотрят на меня, — тоже смеясь, отвечала Алинка. — Зачем им фотография, когда я буду рядом?»

И мама понимала, что дело тут совсем в другом. На заднем плане, под плакатом: «Добро пожаловать, дорогие ученики», с букетом пионов в руках, рядом с учителем по физике Пингвином, которого прозвали так за нерасторопную переваливающуюся походку и добрый нрав, стоял Витька.

Когда Антон принес ей фотографии, она, словно громом пораженная, уставилась на Витьку. За ее спиной он приподнял правую руку, наверное, указывая на что-то Пингвину, и взгляд его был обращен туда же. Алинка оказалась где-то посередине, и, если не всматриваться долго, а бросить на снимок скользящий взгляд, то казалось, что Витька обнимает ее за плечи и целует в левую щеку.

Несколько часов она провалялась на диване с этим снимком. Взгляд ее был рассеян и устремлен на них двоих. Ни Пингвина, ни Заиловой, которая как-то нелепо оказалась в кадре обрезанной, ни плаката, ни школы. Вообще никого и ничего. Один только Витька, целующий ее перекошенную физиономию и привычным небрежным жестом обнимающий за плечи.

Вот и все снимки. И ни одного, где она была бы в нынешнем возрасте. Алинка вдруг поняла, что ей надо срочно сфотографироваться, пока она здесь. Но никто не входил и не выходил. За окном грохотал гром и плескались нескончаемые потоки воды. Уже весь альбом был просмотрен дважды. Спереди назад, сзаду наперед. Снимки были разные. Ребенок на верблюде, девушка в пеньюаре, юноша под душем со стекающей по спине пеной. Были и просто пейзажи. Луг, например, коса, поблескивающая узким и изящным лезвием, острым, как вороненый клинок. Коса лежит рядом с ладно поставленным стожком. Кажется, пахнет шиповником и полынью.

А вот на краю луга и сам куст шиповника, пронизанный осторожными лучами заходящего солнца. Сенокос.

Снимки были разными, но неизменным в них оставался дух. Добрый светлый талант фотохудожника. Даже там, где оказывалась запечатленной горькая правда жизни, все равно присутствовал добрый дух, как будто невидимый ангел парил перед объективом. Глаза голодного оборвыша светились надеждой. Взгляд его был живым и устремленным в перспективу каким-то особым движением вдоль долгой, упирающейся в небосклон дороги.

Алинка вздрогнула от неожиданности. Кто-то прикоснулся к краю ее платья, и она испуганно уставилась глазами на невесть как оказавшегося на коврике у ее ног мужчину.

— Привет, — сказал он.

— Привет, — ответила Алинка.

— Ну как? — спросил он.

— Потрясающе, — ответила Алинка.

— Простите, — сказал он.

— За что?

— Я вас потревожил, — ответил он и поднялся с коврика.

— Нет, что вы, — замялась Алинка и положила альбом на отполированный столик. Фотограф пошел куда-то за портьеры, и Алинка проводила его взглядом. Гармоничные, плавные, легкие движения были подобны его снимкам. Такие же пронизанные светом и плотными флюидами источающие добро.

Его долго не было, и Алинка уже стала сомневаться, а не привиделся ли ей сон. Может, она ненароком уснула? Алинка потерла ладошкой ухо, ущипнула его за мочку, мочка была холодной и нечувствительной, но все равно Алинка поняла, что это не сон. И тогда она впервые подняла голову.

Белая роскошная лепнина. Глубокий голубоватый оттенок белил. Мерцающие тени рыбок и водорослей. Алинка смотрела внимательно, ощупывая взглядом каждый бугорок, каждую выемку в необычном узоре по периметру и в центре потолка.

Он вернулся. В руках его были еще влажные фотографии. Он прошел мимо нее так, словно ее и не было, от этого стало как-то легко, словно она здесь всегда, словно она часть этого интерьера, тень плывущей по потолку тени, отсвет от светлого полога портьер.

Он открыл какую-то дверь в стене, которую Алинка раньше почему-то не замечала, и ненадолго нырнул туда. Только ненадолго, но как он переменился, выйдя из-за двери. Как фокусник. Вместо тонких летних брюк и трикотажной расстегнутой в вороте рубашки на нем был небрежно запахнутый халат. На ногах легкие сандалеты вместо туфель, и в руках махровое полотенце.

Алинка сидела, как в кино, и чувствовала себя совершенно непричастной к чужой личной жизни. Она даже подумала, что сейчас увидит, как он войдет в ванную. Кадр переместится за мутную перегородку и крупным планом покажут его тело, конечно же, лишь верхнюю часть. Струю воды, бьющую в светлую макушку, пену по спине, как на снимке, который Алинка только что видела в альбоме.

1 ... 59 60 61 62 63 64 65 66 67 ... 94
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?