– Лучше бы вам их всех оставить в покое! – сказала Мод.

– Только не вздумайте говорить: «Пожалуйста, прошу вас!» – воскликнул я и, боюсь, довольно сердито.

Она промолчала, но я понял, что мой тон задел ее.

– Простите! – сказал или, вернее, прокричал я, чтобы покрыть стоявший над лежбищем рев. – Если вы будете настаивать, мы, конечно, вернемся, но, честно говоря, я бы этого не хотел.

– Только не вздумайте говорить: «Вот что значит брать с собою женщину!» – сказала она с обворожительной лукавой улыбкой, и я понял, что прощен.

Проплыв еще немного вдоль берега, чтобы собраться с духом, я снова причалил и вышел из шлюпки.

– Будьте осторожны! – крикнула мне вслед Мод.

Я кивнул ей и предпринял фланговую атаку на ближайший гарем. Все шло хорошо, пока я, подобравшись к одной из самок, лежавшей в стороне, не сделал попытку ударить ее по голове. Я промахнулся, а она зафыркала и проворно поползла прочь. Я подбежал ближе, замахнулся вторично, но угодил не в голову, а в плечо.

– Берегитесь! – услышал я отчаянный крик Мод.

Увлеченный охотой, я не глядел по сторонам и, обернувшись, увидел, что меня атакует сам владыка гарема. Преследуемый по пятам, я снова бросился к шлюпке. Но на этот раз Мод уже не предлагала мне отказаться от моей затеи.

– Я думаю, вам лучше не трогать гаремы, а заняться одинокими котиками, – сказала она. – Эти как-то безобиднее. Помнится, я даже где-то читала про это. У доктора Джордана как будто. Это молодые самцы, недостаточно возмужавшие, чтобы иметь свои гаремы. Джордан, кажется, называет их «холостяками». Нужно только найти, где у них лежбище, и тогда...

– В вас, я вижу, пробудился охотничий инстинкт! – рассмеялся я.

Она мило вспыхнула.

– Я, так же как и вы, не люблю признавать себя побежденной, хотя мне и очень не по душе, что вы будете убивать этих красивых безобидных созданий.

– Красивых! – усмехнулся я. – Что-то я не заметил ничего красивого в этих чудовищах, которые гнались за мной, оскалив клыки.

– Все зависит от точки зрения, – рассмеялась она. – Вам не хватает перспективы. К наблюдаемому предмету не рекомендуется подходить слишком близко...

– Вот именно! – воскликнул я. – Что мне нужно – так это дубинку подлиннее. Кстати, можно воспользоваться сломанным веслом.

– Я припоминаю... – сказала она. – Капитан Ларсен рассказывал, как охотятся на лежбищах. Загоняют небольшую часть стада подальше от берега и там убивают.

– Ну, у меня нет особого желания загонять «небольшую часть стада», – возразил я.

– Есть еще «холостяки», – сказала она. – Они держатся особняком. Доктор Джордан говорит, что между гаремами остаются дорожки, и, пока «холостяки» не сходят с этих дорожек, повелители гаремов не трогают их.

– Вот как раз плывет один из них, – указал я на молодого «холостяка», подплывавшего к берегу. – Будем наблюдать за ним, и, если он выйдет из воды, я пойду следом.

Котик выбрался на берег в свободном пространстве между двумя гаремами, повелители которых грозно заворчали, но не тронули его, и стал медленно удаляться, пробираясь по «дорожке».

– Ну попытаемся! – бодро сказал я, выскакивая из шлюпки, но, признаюсь, сердце у меня ушло в пятки при мысли о том, что мне придется пройти сквозь все это громадное стадо.

– Не мешало бы закрепить шлюпку, – сказала Мод.

Она уже стояла на берегу рядом со мной, и я с изумлением посмотрел на нее.

Она решительно кивнула.

– Ну да, я пойду с вами. Втащите шлюпку повыше на берег и вооружите меня какой-нибудь дубинкой.

– Давайте лучше вернемся назад, – уныло проговорил я. – Обойдемся в конце концов и травой.

– Вы же знаете, что трава не годится, – последовал ответ. – Может быть, мне пойти вперед?

Я пожал плечами, но в глубине души был восхищен ее смелостью и горд за нее. Я дал ей сломанное весло, а сам взял другое. Не без страха двинулись мы вперед. Мод испуганно вскрикнула, когда какая-то любопытная самка потянулась носом к ее ноге, да и я не раз ускорял шаги по той же причине. Из обоих гаремов доносилось предостерегающее ворчание, но других признаков враждебности мы не замечали. Это лежбище еще не видало охотников, и поэтому котики здесь были не напуганы и довольно добродушны.

В гуще стада шум стоял неимоверный. От него голова шла кругом. Я приостановился и ободряюще улыбнулся Мод. Мне удалось быстрее преодолеть свою боязнь, она же все еще не могла побороть страха и, подойдя ко мне ближе, крикнула:

– Я боюсь, ужасно боюсь! А я не боялся. Мне еще было не по себе, однако мирное поведение котиков значительно умерило мою тревогу. Но Мод вся дрожала.

– Я боюсь и не боюсь, – лепетала она трясущимися губами. – Это мое жалкое тело боится, а не я.

– Ничего, ничего! – ободрял я ее, инстинктивно обняв за плечи в стремлении защитить.

Никогда не забуду, какой прилив мужества я тогда ощутил. Изначальные инстинкты заговорили во мне, и я почувствовал себя мужчиной, защитником слабых, борющимся самцом. Но драгоценнее всего было сознание, что я защищаю любимое существо. Мод опиралась на меня, нежная и хрупкая, как цветок, и дрожь ее утихала, а я чувствовал, как крепнут мои силы. Я готов был сразиться с самым свирепым самцом из стада, и если бы в ту минуту он набросился на меня, я встретил бы его бестрепетно и наверняка одолел бы.

– Все в порядке, – проговорила Мод, с благодарностью подняв на меня глаза. – Пойдемте дальше!

И сознание, что она почерпнула силы во мне и полагается на меня, наполнило мое сердце ликованием. Сквозь все наслоения цивилизации во мне все отчетливее звучало что-то унаследованное от моих далеких и забытых предков, живших на заре человечества, бивших зверя и спавших под открытым небом. А ведь мне, пожалуй, следует благодарить за это Волка Ларсена, подумал я, пробираясь вместе с Мод по дорожке между гаремами.

Углубившись на четверть мили от берега, мы дошли до лежбища «холостяков» – молодых самцов с гладкой лоснящейся шерстью, – которые в одиночестве копили здесь силы в ожидании того дня, когда они с боем проложат себе дорогу в ряды счастливцев.

Теперь у меня все сразу пошло на лад. Можно было подумать, что я всю жизнь только тем и занимался, что бил котиков. Крича, угрожающе размахивая дубинкой и даже подталкивая ею более медлительных, я быстро отогнал в сторону десятка два «холостяков». Когда какой-либо из них пытался прорваться назад к морю, я преграждал ему путь. Мод принимала в этом самое деятельное участие и помогала мне, крича и размахивая сломанным веслом. Я заметил, однако, что наиболее тщедушным и неповоротливым она позволяла ускользнуть. Но я видел также, что, когда какой-нибудь особенно воинственно настроенный зверь делал попытку прорваться, глаза у нее вспыхивали и она ловко ударяла его дубинкой.