Она вздохнула:

– Ничего не могу вам сказать. Сама не знаю. Все немного сложно.

Он на мгновение прикрыл глаза:

– Понимаю. Я не хочу вам мешать, но не мог пройти мимо. Вижу, вас что-то тяготит.

Девушка лишь покачала головой, вежливо улыбнувшись собеседнику. Не хотела перекладывать собственные беды на чужие плечи:

– Ровным счетом ничего такого, с чем бы я не справилась. Вы были на казни?

Он мрачно кивнул:

– Я не отрицаю, что люди, оставляющие заблудившихся, ведут себя неразумно. Но ими движет страх, боль и отчаяние. Они потеряли близкого. Если бы я оказался на их месте, то не знаю, как поступил бы, Шерон. Жаль того беднягу, которого сегодня утопили. Летос – жестокое место.

– Я не могу судить, Мильвио, – тихо ответила та. – Никогда не была на материке. Но говорят, что казней там происходит куда больше, чем у нас, а некоторые настолько невообразимо чудовищны, что даже слышать о них неприятно.

– Это так, – не стал отрицать тот, и его глаза казались треснувшими изумрудами. – Но обычно людей наказывают за иные преступления. Простите, Шерон. Я здесь не жил и понимаю, что это вопрос существования вашего народа. Но все равно никак не могу принять. Была бы у меня возможность, я бы убил его сам.

– Вот как? – Она не ожидала услышать от него такое.

– Что вас удивляет?

– Тяжело совместить в голове две картинки. Вас, веселого и неунывающего, пускающего с моста бумажных птичек, и человека, который несет смерть.

– Убить ради милосердия. Такое тоже бывает.

– Отчего же вы этого не сделали?

Он развел руками:

– Подавил эмоции. Иногда разум гораздо полезнее. Боюсь, все те люди, что собрались засвидетельствовать утопление своего соседа, меня бы просто не поняли. Как не понимаете и вы.

– Я понимаю, – сказала она.

Они смотрели друг на друга почти минуту, прежде чем Мильвио лучезарно улыбнулся:

– Верю. Вы хороший человек, Шерон.

– Вы меня совсем не знаете.

Он негромко рассмеялся:

– Я видел многих и редко ошибаюсь в людях. Вы указывающая, поэтому стараетесь среди соотечественников казаться жестче и быть холоднее, чем это есть на самом деле. Я был рад познакомиться с вами.

– И я. Постойте… Вы что? Уходите?

Теперь в его улыбке было немного от сожаления:

– Я зашел сюда, чтобы попрощаться с вами. Корабль уходит не послезавтра, а через час.

– Но ведь наступила ночь.

– Торговец, приплывший сюда, сыт Арантом. Я встретил его и убедил взять меня на борт. Так что желаю вам удачи во всех ваших делах.

Она благодарно кивнула:

– Это то, что мне точно понадобится. Спасибо.

– Передавайте мой поклон великому акробату. Он тоже очень необычный человек.

– Куда вы теперь?

Мечник в задумчивости взъерошил свои льняные волосы, и его глаза стали задумчивыми.

– Мир велик. Наверное, отправлюсь к востоку. Перейду Мышиные горы. Всегда хотел посмотреть на замки Белого огня, постоять на Рубеже. А потом… Алагория. Красивая страна. А может быть, леса эйвов. Вам обязательно стоит там побывать.

– Надеюсь, когда-нибудь я смогу это сделать.

Она лгала и себе и ему. И они оба это знали.

Тэо помешивал ложкой остывающую похлебку и иногда посматривал украдкой на сидевшую напротив него указывающую. Лавиани отказалась заходить в маленькую, грязную таверну, зал которой, сейчас пустовавший, был рассчитан не больше чем на десять человек. Осталась во дворе, сев на каменный, обросший лишайником забор и подставив лицо холодному солнцу.

За прошедшие три дня совместной дороги разговаривали они удручающе мало. Каждый был занят своими мыслями. Раньше Тэо как-то скреплял их общение, но уже вторую ночь ему вновь снились кошмары, и он вскакивал от боли, вытирая мокрые от слез щеки.

– Ты плохо спал? – Шерон словно бы прочла его мысли. – Иголки перестали помогать?

– Да, – неохотно признал тот. – Многое бы я отдал, чтобы очутиться где-нибудь подальше отсюда, трястись в тесном цирковом фургоне, а два пьяных клоуна по соседству чтобы устроили драку из-за пары жалких медяков, проигранных в кости.

– Я бы тоже хотела, чтобы ничего этого не было, – искренне сказала указывающая. – Но порой мы не властны над событиями. По мнению Лавиани, мы собираемся совершить самую большую глупость в нашей жизни. Хуже только оказаться осенью в Смерчах или перейти Рубеж.

– Мне отступать некуда.

– Понимаю. Метка убивает тебя. – Она положила свою руку на его, добавив тихо, но твердо: – Мы справимся. Не смей сдаваться, Тэо.

Он улыбнулся призраком своей обычной улыбки.

– Не сдамся. Спасибо тебе.

До того как солнце повисло в зените, им удалось преодолеть последний участок пути. Конь, которого Шерон взяла в Аранте, без особого труда вез на себе сразу двух всадников. Лавиани достался мул, и она была вполне довольна тем, что его не надо ни с кем делить.

Они ехали по долине, зажатой между утесами. Деревья кутались в пелену легкой золотистой дымки. Воздух пах дымом костров и увядающей листвы. Конь, первым почувствовав море, поднял морду, фыркнул. Тэо привстал в стременах, глядя вперед.

– Смотрю, тебе не терпится увидеть Талорис, – насмешливо заметила Лавиани. – Впрочем, мы ведь не в первый раз рискуем головой…

Все ее внимание занимали куриные яйца, которые она уничтожала, и вид у нее был довольный, какой только может быть у сойки, на спину которой вернулась вся ее татуировка.

Полностью. Целиком. Во всей мощи. Все четыре бабочки, парящие на фоне водопада, были с ней, а значит, день удался.

– Это ты о чем? – не понял Тэо.

– Ну как же. Ты рискуешь во время каждого выступления, забираясь на канат. Девочка – входя в дом, в котором пламя горит синим цветом.

– А ты? – быстро спросила Шерон.

– А я, – ничуть не сбившись, произнесла Лавиани, – тем, что следую за вами, точно старая дура.

– Значит, выходит, только наши риски оправданы, – улыбнулся Пружина, на какое-то время забыв о боли, терзавшей его спину.

– Ну-ка поподробнее. Чем ваш риск отличается от моего? – нахмурилась сойка.

– Как же. У нас нет особого выбора. А ты вольна в любой момент повернуть назад. И ничего не потеряешь. Однако все же рискуешь, полагаясь на слово шаутта.

– Я полагаюсь лишь на себя.

– А мы? – повернулась к ней Шерон. – Неужели от нас ты не ждешь никакой помощи?

Та скривилась и ответила не слишком вежливо: