– Боже праведный! – вскрикнул Хэл. – Почему батареи у входа не отвечают на их огонь?

А потом он увидел странных солдат в зеленых мундирах, хлынувших на орудийный расчет у подножия холма. Сабли и стальные наконечники их пик вспыхивали на солнце, когда зеленые солдаты резали артиллеристов и швыряли их тела через парапет вниз, в море.

– Они захватили наших людей врасплох… Это Буззард привел сюда голландцев, он показал им, где стоят наши орудия… – Голос Хэла дрожал от ярости. – Клянусь, он заплатит кровью за этот день!

Катинка уже вскочила с травяной постели и тоже подбежала к выходу.

– Смотри! Это голландский корабль, он пришел, чтобы спасти меня из норы твоего поганого отца-пирата! Благодарю Господа! Скоро я буду далеко от этого проклятого места, на мысе Доброй Надежды! – Она даже пританцовывала на месте от возбуждения. – Когда они повесят тебя и твоего папашку на парадном плаце перед фортом, я тебе пошлю последний воздушный поцелуй и помашу ручкой на прощание!

Она язвительно захохотала.

Хэл не обратил на нее внимания. Он бегом вернулся в пещеру, поспешно натянул одежду и прикрепил к поясу меч Нептуна.

– Там будет схватка, очень опасная, но, если ты останешься здесь, пока все не кончится, тебе ничто не будет угрожать, – бросил он Катинке и начал спускаться вниз.

– Ты не можешь бросить меня здесь одну! – завизжала она ему вслед. – Вернись немедленно, я тебе приказываю!

Но Хэл, словно ничего не слыша, уже бежал по тропе между деревьями.

«Не нужно было позволять ей отвлекать меня, – мысленно ругал он себя на бегу. – Отец ведь предупреждал меня, говорил об опасности красной кометы. Я заслужил самую жестокую судьбу, что бы ни ждало меня теперь».

Хэл был так расстроен, что не замечал ничего и не думал ни о чем, кроме того, что он пренебрег своими обязанностями. Поэтому он чуть не налетел на солдат, что двигались впереди между деревьями небольшими группами. К счастью, он вовремя почуял дым горящих фитилей, а потом увидел зеленые мундиры и белые перевязи солдат, пробиравшихся через лес.

Бросившись на землю, он перекатился за ствол высокого дикого инжира. Выглянув из-за своего укрытия, юноша понял, что странные солдаты в зеленом удаляются от него, приближаясь к лагерю. Их пики и мушкеты были готовы к бою, и солдаты двигались в неплохом порядке под командой белого офицера.

Хэл услышал, как этот офицер негромко произнес по-голландски:

– Держите расстояние! Не сбивайтесь в кучу!

Чьи именно это солдаты, сомневаться не приходилось. Офицер-голландец стоял спиной к Хэлу, так что у юноши было время подумать. «Я должен добраться до лагеря и предупредить отца, но обойти отряд нет времени. Придется пробиваться напролом…»

Выдернув из ножен меч Нептуна, Хэл поднялся на одно колено. И замер от потрясшей его мысли.

«Нас превосходят численно и на суше, и на море. И у нас нет теперь дьявольских огненных лодок, чтобы отогнать Буззарда и голландский фрегат. Битва может оказаться для нас тяжкой…»

Острием меча он выкопал ямку в мягкой суглинистой земле у корней инжира. Потом снял с пальца отцовское кольцо, из кармана достал медальон с миниатюрным портретом матери и опустил их в ямку. После этого он снял с шеи печать рыцаря-морехода и положил ее поверх остальных сокровищ. Засыпав все землей, он как следует примял ее ладонью.

На все потребовалась всего минута, но когда Хэл поднялся на ноги, голландский офицер уже исчез в лесу. Хэл осторожно двинулся вперед, прислушиваясь к шороху и треску веточек подлеска. Без офицера эти люди не будут так хорошо сражаться, подумал он. Подобравшись ближе к офицеру, Хэл замедлил шаг. Голландец пробивался сквозь подлесок, и шум его продвижения маскировал тихий шум, сопровождавший приближение Хэла.

Голландец отчаянно потел в своем мундире, на его спине сквозь одежду проступили темные пятна влаги. По эполетам Хэл определил, что это лейтенант армии Голландской компании. Лейтенант был тощим и неуклюжим, на его длинной шее красовались яркие красные прыщи. В правой руке он держал обнаженную саблю. Судя по тому, что от него пахло, как от дикого кабана, он явно не мылся много дней.

– К бою! – по-голландски бросил вызов Хэл. Он просто не мог напасть на человека со спины.

Лейтенант резко повернулся к нему лицом, держа саблю наготове.

Глаза его, оказавшиеся светло-голубыми, расширились от потрясения и испуга, когда голландец обнаружил Хэла так близко от себя. Он был ненамного старше юноши, и его лицо побледнело от ужаса, отчего пурпурные прыщи на его подбородке стали еще ярче.

Хэл сделал выпад, их клинки зазвенели, скрестившись. Лейтенант быстро опомнился, но Хэл уже при первых ударах оценил своего врага. Голландец проявлял медлительность, его запястью недоставало гибкости и силы опытного бойца. Слова отца звенели в ушах Хэла: «Сражайся во всю силу с самого первого удара. Не жди, когда в тебе закипит гнев!»

И он всем сердцем отдался холодному стремлению убивать.

– Ха! – выдохнул Хэл и сделал обманный финт, следя за взглядом голландца.

Лейтенант реагировал медленно, и Хэл видел, что может рискнуть и провести стремительную атаку, какой научил его Дэниел для таких случаев. Он мог быстро уничтожить врага.

Его запястье стало крепким как сталь после тех часов, что они с Эболи провели в тренировках на палубе. Он перехватил клинок голландца и отбил его так, чтобы лишить врага возможности защищаться. Враг открылся, но для успеха стремительной атаки Хэл должен был и сам открыться и подвергнуться большой опасности ответного удара, а это было самоубийственно в случае опытного противника.

Хэл напружинился, перенеся весь вес на левую ногу, и его меч стремительно метнулся вперед. Ответный удар слишком запоздал, и сталь Хэла пронзила пропотевшую одежду врага. Лезвие скользнуло вдоль ребер и угодило в щель между ними.

Несмотря на то что Хэл провел много дней с оружием в руках, он впервые убил человека холодной сталью и оказался не готов почувствовать, как его клинок пронзил человеческую плоть.

Это было ощущение чего-то тяжелого, сырого, мрачного, затормозившего движение клинка. Лейтенант Маацукер задохнулся и выронил свою саблю, когда острие клинка Хэла наконец остановилось, уткнувшись в его позвоночник. Он голыми руками схватился за меч, который разрезал его ладони до костей, мгновенно рассекая сухожилия и сосуды. Хлынул яркий поток крови. Пальцы лейтенанта бессильно разжались, и он упал на колени, таращась Хэлу в лицо водянистыми голубыми глазами, как будто готов был разрыдаться.

Хэл потянул украшенную сапфиром рукоять, но клинок из толедской стали завяз во влажной плоти. Маацукер судорожно вздохнул в агонии и умоляюще вскинул рассеченные ладони.

– Мне очень жаль… – в ужасе прошептал Хэл и снова с силой потянул рукоять меча.

На этот раз Маацукер широко раскрыл рот и всхлипнул. Лезвие пронзило насквозь его правое легкое, и на бледных губах голландца вдруг вздулись кровавые пузыри, кровь хлынула на грудь его мундира и выплеснулась на сапоги Хэла.