– Конечно, я это сделаю.

– И выплати всю до пенни часть короны. Только негодяи пытаются обмануть своего суверена.

– Я никогда не стану обманывать своего короля.

– Мне никогда не обрести покоя, если я буду знать, что все те богатства, которые я добыл для тебя и для моего короля, окажутся потеряны. И хочу, чтобы ты поклялся честью рыцаря ордена… Ты должен дать клятву, что никогда и никому не откроешь тайну хранилища наших сокровищ. В тяжкие дни, что ждут нас впереди, когда красная комета управляет моим созвездием и диктует нам поступки, найдется множество врагов, которые попытаются силой заставить тебя нарушить клятву. Но ты должен вынести все и всегда помнить о девизе нашего рода. Durabo! Я выдержу.

– Клянусь своей честью и именем Господа, я выдержу! – пообещал Хэл.

Эти слова легко соскользнули с его языка. Он ведь не мог знать в тот момент, что, когда они обрушатся на него всей своей тяжестью, их вес может оказаться столь тяжким и мучительным, что почти раздавит его сердце…

Всю свою военную карьеру полковник Корнелиус Шредер куда чаще имел дело с местными военными частями, чем с солдатами своей расы и из собственной страны. Как раз аборигенов он и предпочитал, потому что местные люди привыкли к трудностям и не слишком страдали от жары и солнца или от холода и сырости. Они также не страдали от лихорадки и других болячек, сразу поражавших белых людей, которые рискнули оказаться в этих тропических широтах. Аборигены довольствовались меньшим количеством пищи. Они могли жить и сражаться при скромном довольствии, которое предоставляла эта дикая и ужасная земля, в то время как европейские солдаты сразу заболели бы и поумирали, заставь их подвергнуться таким испытаниям.

Имелась и еще одна причина подобного предпочтения полковника. В то время как жизнь христианских солдат должна была считаться весьма ценной, с местными дикарями можно было обращаться попроще, видя в них просто скот, не сравнимый по ценности с человеком, и их можно было посылать на убой без малейших сомнений. Конечно, они заодно являлись весьма ловкими ворами, их нельзя было оставлять вблизи женщин или спиртного, и не было смысла рассчитывать на их собственную инициативу, поскольку они ненамного отличались от малых детей. Но если над ними стоял хороший голландский офицер, их храбрость и воинственный дух перевешивали все эти слабости.

Шредер стоял на пригорке и наблюдал за длинной пешей колонной, что проходила мимо него. Оставалось лишь удивляться тому, как быстро они оправились после ужасных приступов морской болезни, ведь всего лишь накануне большинство из этих людей лежали пластом.

Однако ночной отдых и твердая земля под ногами, да еще несколько горстей сушеной рыбы и лепешек из сорго, испеченных на углях, привели их в чувство: этим утром местные солдаты выглядели бодрыми и сильными, как и тогда, когда поднимались на борт. Они шагали мимо полковника босиком, следуя за своими белыми младшими командирами, легко несли на плечах тяжкий груз и болтали друг с другом на своих родных языках.

Теперь Шредер чувствовал куда большую уверенность в этих людях, чем в тот момент, когда их взяли на палубу в Столовой бухте. Он снял шляпу и промокнул влажный лоб. Солнце едва поднялось над вершинами деревьев, но уже стояла жара, как в печи булочника.

Шредер посмотрел вперед, на холмы и лес, ожидавшие их. Карта, которую нарисовал для него рыжий шотландец, представляла собой просто грубый набросок. На рисунке приблизительно намечалась береговая линия и не имелось никаких подробностей той пересеченной местности, где они теперь очутились.

Сначала отряд шел вдоль берега, но это оказалось слишком трудно – под весом груза на плечах люди при каждом шаге проваливались в песок по лодыжки. Кроме того, открытый песок пересекали утесы и каменистые мысочки, что еще более замедляло продвижение. Поэтому Шредер повернул вглубь суши и отправил вперед разведчиков, чтобы те нашли дорогу через холмы и лес.

В этот момент где-то впереди послышался крик. Вдоль строя бежал возвращавшийся солдат. Задыхаясь, готтентот остановился и весело отсалютовал:

– Полковник, там впереди широкая река!

Как и большинство местных солдат, он неплохо говорил по-голландски.

– Да чтоб ей! – высказался Шредер. – Мы и так уже отстаем, наша встреча должна состояться всего через два дня! Покажи мне дорогу.

Разведчик повел его к вершине холма.

Оттуда взгляду открывалась глубокая речная долина, лежавшая под ногами полковника. Ее склоны возвышались почти на две сотни футов, к тому же густо поросли лесом. И между ними текла широкая коричневая река, стремившаяся к морю.

Достав из кожаного чехла подзорную трубу, полковник внимательно осмотрел долину, глубоко врезавшуюся в холмы прибрежной полосы.

– Что-то я не вижу места, где можно было бы без труда ее перейти… а времени на дальнейшие поиски у меня нет. – Он посмотрел на склон. – Так, привяжите веревки к тем деревьям на вершине, пусть люди спустятся по ним вниз.

Им потребовалась половина утра, чтобы две сотни солдат очутились в долине. В какой-то момент веревка лопнула под весом пятидесяти человек, державшихся за нее одновременно во время спуска. Хотя большинство из них оцарапались, порезались и растянули связки, когда сыпались вниз, лишь один пострадал всерьез. Нога молодого сингальца застряла между корнями дерева, когда он летел вниз, и была буквально раздроблена пониже колена; острые осколки кости пронзили кожу.

– Что ж, мы внизу, а потери – всего один человек, – с удовлетворением сказал Шредер своему лейтенанту. – Могло и дороже обойтись. Мы бы потратили много дней на поиски другого спуска.

– Надо сделать носилки для пострадавшего, – предложил лейтенант Маацукер.

– У тебя что, мозги размякли? – рявкнул на него Шредер. – Он будет задерживать марш! Оставь этого неуклюжего дурака здесь, дай ему заряженный пистолет. Когда за ним явятся гиены, он сможет сам решать, в кого выстрелить, в одного из зверей или в самого себя. И хватит болтать! Надо переправляться.

Шредер с берега обозрел реку шириной в сотню ярдов. На ее поверхности кружились маленькие водовороты – отлив пришпоривал мутную воду, и она быстрее неслась к морю.

– Придется соорудить плоты… – осторожно предположил лейтенант Маацукер.

Но Шредер зарычал:

– Нет у меня времени на это! Натяните веревку через реку к тому берегу. Я должен увидеть, можно ли тут перейти вброд.

– Течение очень сильное, – тактично указал Маацукер.

– Даже полный дурак это увидит, Маацукер. Может, именно поэтому и ты легко заметил подобное обстоятельство, – зловещим тоном произнес Шредер. – Выбери самого сильного пловца!

Маацукер отсалютовал и побежал к солдатам. Они уже догадались, что их ждет, и каждый тут же нашел что-то интересное в небе или в лесу и принялся это разглядывать, чтобы не встречаться взглядом с Маацукером.

– Ахмед! – крикнул он одному из капралов. И тут же схватил его за плечо и вытащил из толпы, где тот пытался сделать вид, что его тут нет.