На самом деле не стоит упрекать Марию-Луизу за этот «странный» брак. Все-таки она была, по сути, несчастной женщиной, которая, как выражается все тот же Лука Гольдони, «вечно лавировала между обязанностями и желаниями, почти никогда не решая собственной головой». Она вечно была вынуждена терпеть — то в интересах государства, то ради приличий… И вот, почти в самом конце жизни, Мария-Луиза вдруг решила, что, наконец, может распоряжаться своей жизнью сама. Но одного решения в таких делах недостаточно, надо еще уметь это делать. Мария-Луиза, похоже, не умела, вот и выбрала себе какого-то Бомбеля. А с другой стороны, что ей еще оставалось?

Что же касается ребенка Наполеона и Марии-Луизы, то он жил на положении заключенного в Вене. Этот красивый мальчик, как пишет Рональд Делдерфилд, «оставался надеждой всех бонапартистов мира, и поэтому его сторожили так же тщательно, как охраняют отчаянного преступника». Его заставили практически забыть родной язык и говорить только по-немецки. С точки зрения австрийского императора, главное заключалось в том, чтобы ребенок не пытался подражать своему отцу. А еще лучше — чтобы он вообще забыл о нем.

Собственно, соответствующим образом его и воспитывали. Когда он спрашивал преподавателей о том, кто правит во Франции, ему отвечали:

— Король.

— Но там раньше правил император. Кто это был? — не унимался мальчик.

— Ваш отец.

— Мой отец был преступником?..

Дэвид Стэктон пишет:

«Наполеон умер, думая, что Орленку [так называли сына Наполеона. — С. Н.] нет до него дела (любые контакты, разумеется, были запрещены), но он стал бонапартистом».

И ребенок начал вести себя, как законченный бонапартист, приводя окружающих в отчаяние. Например, однажды он написал матери:

«Дорогая мама, когда ты вернешься, я хочу, чтобы перед тобой предстало более благородное существо с высокими нравственными принципами, и тогда ты увидишь основополагающие черты характера, которые напомнят тебе о моем отце; разве для солдата может быть более великолепный, более замечательный образец настойчивости, выносливости, силы, мужества, доблести и отваги?»

У Наполеона-Франсуа-Жозефа-Шарля Бонапарта был весьма скверный характер. Он умел очаровать родственников, но с воспитателями был настоящим тираном: устраивал истерики и угрожал всех заковать в кандалы, когда вырастет. К тому же у него имелись серьезные проблемы со здоровьем.

В целом история жизни сына Наполеона и Марии-Луизы — это история болезни и пустых надежд. Князь фон Меттерних публично называл его комедиантом. Дед, император Франц, отзывался о его политических взглядах, как о «неизвестно где подхваченном извращении».

Рональд Делдерфилд констатирует:

«Дедушка Франц и его приспешники не прекращали своих усилий и в конце концов пошатнули сопротивляемость мальчика. А для матери он будто вовсе и не существовал, так мало она уделяла ему внимания. Она наслаждалась жизнью с Нейппергом и вообще не встречалась со своим сыном до того времени, когда в возрасте двадцати одного года он не оказался на смертном одре».

Наполеон-Франсуа-Жозеф-Шарль Бонапарт, звавшийся в Вене просто Францем, стал австрийским офицером, поселился в казармах и перенял все тогдашние привычки сослуживцев. Одной из них было курение, с помощью которого Франц, что удивительно, пытался лечить прогрессирующую болезнь легких и гортани. В 1831 году он уже был очень серьезно болен. В 1832 году он начал умирать, и умирал так долго и мучительно, что Мария-Луиза успела приехать из Пармы и еще застать его живым.

Отметим, что сын Наполеона и Марии-Луизы утратил наследственные права на Парму и титул принца Пармского, но зато он в 1818 году был вознагражден титулом герцога Рейхштадтского.

Живя при дворе деда, юноша, несмотря ни на что, помнил о своем отце, был его горячим поклонником и тяготился шёнбруннскими порядками. Он умер 22 июля 1832 года от туберкулеза в возрасте всего 21 года. Незадолго до смерти он сказал:

— Если бы Жозефина была моей матерью, мой отец не был бы похоронен на Святой Елене, а я не прозябал бы в Вене. А моя мать добрая, но слабая; не такой жены заслуживал мой отец…

А что же Мария Валевская? Способность ожить — это великая женская способность. Без нее те обиды, удары и потери, которыми полна жизнь любой женщины, были бы неисцелимы. И Мария Валевская явно обладала этой способностью, так как она не стала, как говорят психологи, «застревать» в своей обиде на Наполеона, не стала хранить в душе осколок их рухнувших отношений. После второй Реставрации и ссылки Наполеона она, как отмечает Рональд Делдерфилд, сохранила достоинство, «не кинулась к своему бювару и не начала строчить мемуары», однако сочла себя вполне свободной от обязательств по отношению к бывшему императору. А 7 сентября 1816 года в Брюсселе она вышла замуж за бывшего генерала наполеоновской гвардии, а ныне эмигранта Филиппа-Антуана д’Орнано.

Этот человек, родившийся 17 января 1784 года в Аяччо на Корсике, приходился родственником Наполеону (мать Филиппа-Антуана была двоюродной сестрой его отца Карло Буонапарте)[14].

Военную службу он начал в 15-летнем возрасте в драгунском полку. Потом сражался в Италии, участвовал в экспедиции генерала Леклерка на остров Сан-Доминго. По возвращении в 1803 году был зачислен в Генеральный штаб армии, после чего Наполеон назначил его своим старшим адъютантом. После провозглашения Империи он был переведен в штаб военного министра маршала Бертье, участвовал во многих кампаниях Великой армии, отличился в сражениях при Аустерлице, Йене и Любеке. В 1807 году он уже был полковником 25-го драгунского полка, через год — графом Империи. Отличившись в Испании в сражении при Фуэнтес-де-Оньоро, он в 1811 году прямо на поле боя был произведен в бригадные генералы. В это время ему было всего 27 лет!

Во время похода в Россию он уже был дивизионным генералом, а во время Бородинского сражения после ранения генерала Латур-Мобура принял командование его кавалерийским корпусом.

В сражении под Красным генерал был окружен русскими казаками, изрублен ими и упал с лошади. В суматохе боя все решили, что он погиб. Лишь на следующий день капитан Делаберж, адъютант генерала, случайно обнаружил его под толстым слоем снега. И граф д’Орнано был еще жив! Чтобы доставить тяжелораненого домой, нужна была повозка, но ее рядом не оказалось. Тогда товарищи потащили генерала по снегу на плечах. Совершенно случайно мимо проезжал Наполеон. Увидев, что один из лучших его кавалерийских генералов нуждается в помощи, император, не задумываясь, предложил ему свою карету. При этом он не смог сдержать слез и сказал:

— Я не желаю, чтобы мой лучший генерал остался в снегах этой чертовой страны! Я желаю, чтобы его доставили во Францию и обращались с ним со всеми почестями, которых он достоин!