– Даже если бы у тебя был выбор, я бы не позволила тебе уйти.

Иван также решил, что этот праздник Люда устроила в его честь. В доме – его доме, где он, наконец, будет спать на кровати – своей кровати, обнимая любимую женщину – свою жену. Он смотрел вокруг себя с неподдельной радостью, затем подолгу разглядывал Люду, завороженный ее необычайной красотой – жена была в длинном голубом платье с разрезом, открывавшем левую ногу по самое бедро. Тело ее напоминало тело русалки, волосы, подобранные кверху, открывали мраморную шею. Ее лицо, глаза цвета неба в ясный день, ее украшения… Она была настолько красива, что Ивану с трудом верилось, что все это принадлежит ему.

– Ты прелесть! – восклицал он, очарованный.

И ходил за женой как тень: если она останавливалась – останавливался он, если садилась – он садился, если шла на кухню – он шел следом, не переставая говорить, как соскучился по ней, как она красива и как он страдал вдали от нее. Она лишь изредка отвечала, все время поглядывая на часы, пока стрелки не приблизились к двенадцати – часу, когда звон курантов должен оповестить о начале нового года и положить конец ее скуке. Тогда Люда начала считать минуты: десять минут первого, тридцать, час ночи… За окном праздничные разноцветные фейерверки озаряли городское небо, снег кружился в воздухе под звуки музыки, доносившейся отовсюду, веселые возгласы раздавались в общем хаосе веселья, а Иван сидел рядом с ней, обнимая за голые плечи и выдавливая обещания лучшей жизни. Стрелки часов перешагнули за час. Глаза Людмилы были устремлены на плотно закрытую дверь, в ожидании звонка, который положит начало ее собственному Новому году.

И он прозвенел – ровно в половине второго, и будто благодатный ливень оросил удушливую, застывшую от ожидания атмосферу квартиры, и все вокруг расцвело и приобрело иной вкус. Иван хотел открыть дверь сам, но Люда остановила его:

– Сиди, я открою.

И поспешно направилась к двери. Лицо Виктора было скрыто за огромным букетом алых роз. Позднее Наталья, пересчитав их, ахнула: «Боже мой, двадцать пять! Кто же дарит такой букет в наше время!»

Люда кокетливо изумилась:

– Виктор Денисович! Какая неожиданность!

Букет, скрывавший лицо гостя, объяснил Ивану все. Он смотрел на них и видел перед собой двадцать пять дул, направленных в него самого. Эти двадцать пять роз цвета крови провозглашали его бесславный конец. Он взял бутылку водки, наполнил рюмку и выпил до дна.

Наталья узнала гостя: это был тот самый высокий мужчина с бритой головой, похожей на арбуз, – человек из мафии, хозяин черной машины. Она много раз видела его из окна, когда он стоял с Людой у подъезда. Увидев, как соседка помогает ему в прихожей снять пальто, Наталья от изумления потеряла дар речи. Затем, немного оправившись, быстро и взволнованно шепнула Ивану:

– Это он, мафиози, который ищет тебя.

Иван не проронил ни слова, и лишь глаза его расширились и округлились, как у человека, только что испустившего дух.

Виктор тоже удивился присутствию Ивана. Они холодно протянули друг другу руки, и Люда представила их:

– Иван. Виктор Денисович.

Иван взглянул на гостя пристально и увидел в нем не врага, преследующего его ради денег, а соперника, пытающегося отобрать самое дорогое, что у него есть, – Люду. До сих пор он отказывался допустить существование этого соперника, но теперь вдруг увидел, что битва началась, и что она неизбежно окончится для него поражением прежде, чем успеет разгореться.

Какое-то время Иван сидел в глубоком молчании, выпивая рюмку за рюмкой. Люда между тем оживилась и начала ухаживать за гостем. Кокетливо извиваясь перед ним, она накладывала ему еду и наливала выпивку, а в это время гость пожирал ее наглыми глазами.

Стрелки часов медленно ползли, отсчитывая тяжелые минуты, как две ноги, увязшие в непроходимом болоте. Разговор состоял из коротких и бессвязных фраз, которыми обменивались Люда и Виктор, – о погоде и обо всем, что не имело смысла в эту минуту, тогда как глаза их говорили яснее всяких слов.

Неожиданно Иван схватил руку жены и произнес:

– Когда я сегодня вошел в квартиру, то подумал, что мне в этой жизни ничего не нужно, раз у меня есть такой ангел. Но оказалось, что ты шлюха, сотворенная дьяволом! Бог, наверное, не захотел пачкать себе руки настоящей тварью.

Вопреки его ожиданию, ответ он услышал не от Людмилы, а от Виктора:

– Позволь добавить, что не только твоя жена, но и все жены на свете сотворены дьяволом. Но, уверяю тебя, твоя жена – прекраснейшее из всех его творений.

Не справившись с подступившим гневом, Иван набросился на него, но Виктор без особого усилия, одним толчком бросил его на пол и готов был бить и дальше, если бы не Люда.

– Хватит! Я не хочу, чтобы вы превращали праздник в драку.

Но Иван не унимался. Он встал и набросился на Люду с криками:

– Я убью тебя, шлюха!

– Не говори того, на что ты не способен! – выпалил ему в лицо Виктор и оттолкнул легким движением, отчего Иван вновь упал на пол.

Гость угрожающе произнес:

– Имей в виду, что ради Люды и по случаю праздника я сегодня сделаю вид, будто не видел тебя. Но если увижу еще раз, пеняй на себя. – Затем, повернувшись к Люде, предложил: – Пойдем отсюда?

– Да, – ответила она без колебаний.

Одевшись, она начала спускаться по лестнице быстрыми и упругими шагами, и одна прядь, выбившись из прически, упала ей на плечо как золотой луч. Виктор остановил ее возле подъезда и набросился с поцелуями.

– Не здесь, – попыталась Люда остановить его.

Но он не отступал:

– Я хочу тебя сейчас!

– Давай пойдем в другое место.

– Я не могу ждать!

– Давай хотя бы сядем в машину.

Виктор объяснил, что приехал на такси, так как предполагал провести эту ночь у нее и побоялся оставить машину на улице без присмотра.

– Тогда возьмем бомбилу и поедем куда-нибудь.

– Я хочу тебя сию же минуту!

Он посмотрел на лестницу, ведущую в подвал, и потащил ее за руку вниз.

– Нет. Только не в подвале! – возразила Люда, впервые в жизни испытывая ужас, – не только перед ним, но и перед самой собой, чувствуя, что готова уступить и сделать то, к чему он ее принуждал.

Казалось, на всем свете не могло быть места хуже для занятий любовью: пол был загажен, в воздухе жутко воняло сыростью, мутная тьма смешивалась с рассеянным светом, падавшим откуда-то сверху.

Виктор стал целовать шею Людмилы так жадно, словно хотел высосать из нее кровь. Мыши и крысы разбежались по норам, напуганные его шумным дыханием.

– Осторожно. Ты испачкаешь мне пальто, – предупредила она, когда он прижал ее к стене.

– Пусть пачкается. Оно тебе больше не понадобится. Я куплю тебе новое, – ответил Виктор, пытаясь поднять подол платья. Узкое в бедрах, оно не поддавалось, и тогда он, схватив его на разрезе, разорвал до самого живота.